Кем бы ты ни был в прошлой жизни, хоть бизнесменом, хоть чиновником, хоть биндюжником, в тюрьме тебе придется бороться за жизнь в физиологическом смысле. Поэтому в местах лишения свободы продукты питания играют жизненно важную роль - у заключенных не может быть денег и возможности ходить в обычный магазин, то есть процесс организации питания является одним из самых важных в жизни зека. На тюремном корме долго не протянешь, а многие - как я, например - просто не могут есть баланду, организм не принимает подобного пищевого унижения. За два года лишения свободы я изучил продуктовый бизнес в тюрьме досконально.
Откуда еда вообще попадает в тюрьму?
Во-первых , это передачи от родных. Если мы говорим о законопослушном поведении заключенного, то передачи в тюрьме - вещь сложно организуемая. Сложно передать то, в чем реально есть необходимость, и легко - то, что есть в избытке. К тому же список разрешенных для передачи продуктов строго ограничен, и общих правил нет: все зависит не только от тюрьмы, но даже от настроения смены на приеме передач. В Бутырке, например, апельсины можно было передавать, а вот мандарины были под строжайшим запретом.
Сложность прежде всего в том, что следствие обычно не дает разрешения ни на свидания, ни на звонки (считается, что таким образом ты можешь помешать расследованию). Даже если ты такое разрешение получил - например, дело уже попало к судье, и суд проявил гуманизм, дав разрешение на звонок, - реально организовать его сложно. Я не знаю ни одного человека в Бутырке - не встретил такого за год, что провел там, - кто такое разрешение смог реализовать. Получить краткосрочное свидание в период следствия практически нереально. Остается адвокат - ему можно отдать список необходимых вещей (а скорее, продиктовать), чтобы он мог передать родным, но это удовольствие тоже не для всех: за услуги адвоката нужно платить, за хорошего адвоката - много, в смысле очень много. Да и не каждый адвокат считает своим долгом помочь в организации питания.
То есть в отсутствие постоянного контакта с родными остается второй способ продуктового выживания - ларек. Чем ларек удобен? Сообразительная жена в отсутствие контакта со своим подследственным может перевести деньги на счет тюрьмы, и ты можешь по своему усмотрению использовать сумму на счете. Это удаляет бесконечные тюремные очереди из жизни твоих близких. Ассортимент ларька передается в камеру заранее. Ты подаешь заявление, отмечаешь нужные тебе продукты и получаешь их через день-два. Это удобно и для СИЗО: не надо хранить большое количество продуктов и оборудовать для этого какое-то специальное место. Впрочем, на этом все удобства ларька и заканчиваются. Дальше сплошные минусы.
1. Ларек в Бутырке функционирует раз в месяц, так что купить сразу весь набор необходимых тебе продуктов невозможно.
2. Наценка на некоторые группы товаров доходит до 200–300%, особенно видна накрутка на электротовары, прежде всего на электрочайники, а это вещь в тюрьме крайне необходимая.
3. В тюремных условиях невозможно получить холодильник. Насколько я знаю, такая же проблема и на Матросске (Платон Лебедев даже специально жаловался на это судье). И это несмотря на то, что существует приказ Минюста от 14.10.05 № 189 «Об утверждении правил распорядка следственных изоляторов уголовно-исполнительной системы». В этом приказе есть приложение № 3, которое называется «Порядок оказания дополнительных платных услуг». Это очень интересный документ. Там говорится о том, что я могу получить парикмахера, холодильник и даже «доставку блюд из пунктов общественного питания», а также, например, услуги нотариуса, что вообще в тюрьме вещь первейшей необходимости. Но все это никоим образом не исполняется. Я смог выдать жене доверенность только через полгода после своего ареста за крупную взятку, после чего ни один московский нотариус не взялся ее заверить.
Неясно, кем и как утверждается список продуктов в тюремных ларьках: ассортимент там крайне скудный и приезжает ларек редко. Все это очень странно: ведь могли честно деньги зарабатывать. Непонятно, почему арестанты не могут заказывать еду в столовой Бутырки: несколько раз адвокаты кормили меня прекрасными пирожками из офицерской столовой - почему их нельзя продавать зекам? Такое ощущение, что люди не умеют и не хотят честно зарабатывать, платить налоги с заработков, а хотят только брать взятки - ровно за то же самое, только себе в карман и значительно больше - и нисколько не боятся и не смущаются.
В колонии существуют три варианта обеспечить себя продовольствием. Во-первых, это передачи и посылки (20 кг в месяц). У нас в зоне есть таксофон, с него можно официально звонить родным и заказывать необходимое - как говорят в тюрьме, «насущное». Во-вторых, это тот же ларек, и тоже один раз в месяц. В зоне у осужденных есть определенные ограничения. В обычных условиях содержания можно покупать продукты на один минимальный размер оплаты труда (4330 рублей) плюс можно использовать те деньги, которые зек заработает в качестве зарплаты (за вычетами). У нас на зоне средняя зарплата около 1000 рублей в месяц.
Я содержусь в облегченных условиях, то есть у меня нет ограничений в сумме покупок в ларьке. Сюда ларек тоже приезжает раз в месяц, ассортимент там скудный, хотя в принципе могло бы быть все. Практически невозможно купить никакие овощи: их привозят, но очень мало, и сразу разбирают.
В-третьих - и в-главных, - продукты в зону доставляют курьеры. Это важнейший бизнес местных жителей. Курьеры - это обычно бывшие зеки, которые зарекомендовали себя с положительной стороны (у сидящих), это называется «порядочный контакт». За одну поездку к одному человеку курьер берет 1000 рублей. За один раз он приводит продукты 2–3 осужденным, приезжает в среднем 2 раза в неделю. Конечно, он ездит на своем авто. То есть курьер в среднем получает около $800 в месяц, что для жителя поселка в Тамбовской области хорошие деньги и, заметьте, ничем не облагаемые. К тому же эти люди подрабатывают и извозом - привозят родственников с вокзалов и автостанций и, что важнее, забирают их потом с зоны. Для освободившихся местных жителей это хорошая работа. Плюс это заработок и для тех, кто остается внутри: координаты хорошего курьера просто так не даются, на таких людей налипают посредники внутри зоны.
Есть люди, которые дают себя развести. Я спрямил ситуацию - отодвинул посредника. Да и курьеру так удобнее, для него ведь чем больше клиентов, тем лучше. Хороший бизнес, никак не ограниченный законом: курьер получает деньги от родных почтовым переводом, покупает все сам, не связываясь с чужими передачами и не рискуя передавать запрещенные предметы. Зачем? Ему и так хорошо: маленький, стабильный, законопослушный бизнес.
Следующий пост - о том, как я жил два года без интернета.
В «Европейском журнале по криминологии» опубликовано исследование, проведенное специалистами из университета им. Бар-Илана. Речь шла об условиях, в которых содержатся заключенные в израильских тюрьмах; в частности, эксперты обвинили Управление тюрем (ШАБАС) в манипулятивном использовании продуктов питания, как инструмента, выполняющего функции наказания или поощрения по отношению к зекам.
Нет нужды доказывать, что с того момента, как за человеком захлопывается стальная дверь одного из заведений пенитенциарной системы, он не только начинает отбывать определенный судом срок, но и приспосабливается к новому для себя порядку вещей: отныне он находится под постоянным контролем сотрудников ШАБАСа. Даже самое элементарное, то, на что человек вряд ли обращал внимание на свободе, - к примеру, регулярное питание, фрукты и овощи, - превращается в тюрьме в своего рода средство выживания.
Исследование «Пища, как тюремная субкультура» было проведено в 2015 году профессорами Томером Эйнатом и Мораном Давидяном с кафедры криминологии университета им. Бар-Илана и включало в себя детальные и обстоятельные беседы с двадцатью бывшими заключенными. Они отвечали следующим условиям: минимальный срок отбытия наказания составлял три года и больше; статья, по которой они отбывали наказание, предполагала серьезные преступления и, кроме того, над ними постоянно висело, как дамоклов меч, подозрение в попытке совершить побег; тюрьма, где сидели опрашиваемые, отличалась максимальным уровнем безопасности.
Для чистоты эксперимента его участники были разделены в соответствие с той пропорцией, с которой разделяется количество заключенных-евреев и заключенных-арабов во всех израильских тюрьмах.
Единственный вопрос, который задавали респондентам, касался исключительно тюремной пищи. Их ответы выявили интересный факт – существование за решеткой черного рынка, а также то, как это влияет на статус заключенного.
«Политика, которую проводит ШАБАС во всем, что связано с питанием, дифференцирует заключенных и, стало быть, нарушает основные права человека; кроме того, это свидетельствует о применении надзирателями силы. - пишет профессор Эйнат. - Именно пища используется в качестве вознаграждения или, напротив, наказания заключенных, что закрепляет неравенство между ними и поощряет незаконную тюремную торговлю продтоварами». По мнению профессора, еда и зависимость от нее служат мощным инструментом в формировании «зековской иерархии», от верхушки до самых слабых, более всего управляемых и эксплуатируемых.
В настоящее время в израильских тюрьмах содержится 16 041 заключенный. Около трети из них проходят по статьям, связанным с безопасностью; их проведенное исследование не охватывало. Остальные заключенные, – арестованные и обвиняемые, - содержатся под стражей вплоть до окончания судебного разбирательства по их делу.
Предполагается, что ШАБАС обеспечивает их трехразовым ежедневным питанием: в шесть утра, в полдень и в пять часов дня.
Тем не менее, во время опроса респонденты все, как один, утверждали, что постоянно возникали те или иные перебои с продуктами.
«Иногда ощущалась нехватка хлеба, - сказал заключенный Х. – Порой хлеба вообще не было! Были случаи, когда нам не давали овощей – лука, моркови, картофеля. Вы знаете, какой хаос царил во время еды? Мы за нее дрались».
Из отчета информационно-исследовательского центра кнессета следует, что в 2017 году во все тюремные ларьки было продано продуктов на общую сумму в 92 млн. шекелей. Самые популярные из них – консервированный тунец, непортящееся молоко и черный кофе.
«Случайная выборка того, что покупают заключенные, показывает, что упор делается на теплой одежде и многочисленных продуктах питания, - говорится в исследовании. – Возможно, следовало бы проверить, указывает ли это на тот факт, что тюремные камеры не обогреваются должным образом и что ШАБАС не обеспечивает заключенных полноценным меню, из-за чего они вынуждены отовариваться в тюремных ларьках».
Помимо жалоб на недостаточный ассортимент продуктов на столах, критиковалось также качество приготовления пищи.
Заключенные, в частности, указали на два особо негативных момента: во-первых, тюремный персонал кормят намного лучше, чем заключенных, а, во-вторых, заключенные обычно готовят в камерах полученную пищу, чтобы хоть как-то улучшить ее или подогреть. Понятно, что они это делают тайно, чтобы их не заметили, используя для готовки электрические чайники и, тем самым, в какой-то мере рискуя жизнью.
Заключенные знают, как кормят надзирателей, потому что в нескольких тюрьмах они подают им еду.
«Что и говорить, пища для тюремного начальства на порядок выше, - подчеркнул заключенный С. – и разве не странно, что есть большая разница между тем, как кормят нас и тюремный персонал. И это уже само по себе – проблема. Разве мы – не такие же люди, как они?».
По словам заключенного А., «те из нас, кто работал на кухне, обслуживающей надзирателей, возвращался и рассказывает о том, что видел. Так вот, разница в качестве приготовления пищи для них и для нас, как разница между раем и адом, между небом и землей».
Другие заключенные поведали исследователям, что нехватка продуктов нередко вызывает отчаяние и злость. По их словам, надзирателям безразлично, что по каким-то причинам заключенный пропустил время приема пищи.
Кроме того, как отмечает профессор Эйнат, нередко надзиратели прибегают к такой мере наказания заключенных, как лишение возможности приобретать продукты в тюремных ларьках.
«На самом деле, - говорит он, - это ощутимый удар по качеству жизни арестанта и свидетельство его полного бессилия перед лицом всесильной тюремной системы».
С ним согласны все респонденты, участвовавшие в опросе. Они указали и на то, что особыми привилегиями пользуются зеки, работающие на кухне, внося, тем самым, дополнительную лепту в укрепление существующей системы неравенства; достаточно сказать, что еженедельно в качестве поощрения каждый из «кухонных работников» получает в дополнение к тюремному пайку, как минимум, пять килограмм овощей. Это не считая того, что еду для себя они готовят отдельно, чего лишены другие заключенные, и всячески поощряются кухонным начальством; последнее заинтересовано, чтобы работающие на кухне хорошо питались и, следовательно, хорошо трудились.
Особым статусом наделены и заключенные, которые развозят еду по камерам. Они решают, куда в первую очередь доставить пищу, и нередко вначале доставляют ее своим друзьям. Им и достается больше еды, а другим – то, что останется.
И те, кто работает на кухне, и те, кто развозит еду, как правило, в хороших отношениях с тюремным начальством, и нередко этим пользуется, будь то, к примеру, разрешение на дополнительную встречу заключенного с семьей или даже «доброе слово», которое может замолвить начальник тюрьмы на заседании комиссии по условно-досрочному освобождению.
Всеобщую картину неравенства дополняет черный рынок продуктов, процветающий в тюремной системе. В исследовании говорится, что статус заключенного во многом определяется его возможностью окольными путями получать некие услуги, - скажем, доставлять в тюрьму наркотики, алкоголь или мобильные телефоны, а также продукты. И тут в силу вступают разного рода комбинационные сделки, вплоть до натурального обмена, когда, скажем, за одежду или пачку сигарет ты получаешь овощи или фрукты.
Но самое главное, что и сами заключенные нередко используют пищу, как инструмент воздействия на ту или иную ситуацию. Скажем, весьма эффективным способом служит объявляемая по какому-то поводу голодовка.
Иногда арестанты наказывают своих сокамерников тем, что сажают их за один стол, - если речь идет об общих столовых, - с насильниками, психопатами или педофилами, то есть, с теми, с кем «нормальный зек» ни за что рядом не сядет; и, если кто-то окажется за таким столом, его могут сразу зачислить в ряды «отверженных».
«Я знаю, что многие заключенные особо не выносят преступников, осужденных за сексуальные преступления или насилие в семье. Они для нас - изгои», - признался заключенный Б.
Как уже говорилось, исследование проводилось в 2015 году, однако некоторые другие опросы заключенных, сделанные недавно, подтверждают, что результаты этого исследования до сих пор актуальны. В прошлом месяце на эту тему высказался и госконтролер, подвергнув резкой критике тюремную пищу; он отметил, что недопустимо кормить заключенных некачественной едой, нанося вред их здоровью.
В ответ на запрос редакции из Управления тюрем поступил следующий ответ: «Мы полностью и бесповоротно опровергаем выводы, сделанные в результате исследования, ибо там нет никакой профессиональной логики. ШАБАС постоянно вкладывает средства в улучшение условий содержания заключенных, в том числе, заботится о их качественном питании».
На фото: пайка в тюрьме "Аялон". Фото: Томер Аппельбаум.
Столовые
Государство взяло на себя обязанность кормить всех заключенных. Поэтому основным и для многих единственным способом не умереть с голоду в российской тюрьме были и остаются столовые. Кулинарные способности поваров в российских тюрьмах, которые, стоит отметить, тоже из числа сидельцев, очень различны. Также различны и виды продуктов, используемых при приготовлении пищи.
В России остались лишь считанные единицы колоний, которые самостоятельно закупают продукты питания. Как правило, все поставки централизованные; по определенным группам продуктов этим занимаются региональные управления, по остальным — федеральные.
Российские тюрьмы подпадают под закон о госзакупках, и все продукты закупаются через аукционы и конкурсы. Однако после заявлений некоторых ФСИНовских генералов о том, что зона должна кормить себя сама, часть продукции поступает с собственных производств и из соседних колоний.
Тюремная пищевая промышленность ориентирована на производство консервированных овощей — свеклы, лука, капусты. Встречаются и сухие овощи, поставляемые в мешках.
Если говорить о хлебе, то он, как правило, всегда печется либо в самой колонии, либо привозится из ближайшей.
По закону в рационе должен быть такой продукт, как мясо. Однако качество поставляемого мяса оставляет желать лучшего. Количество жира, соединительных тканей и костей в нем очень велико, поэтому его можно использовать разве что для бульона. Но и такого мяса в колонии поступает все меньше; как правило, его заменяют консервами.
Совсем тяжело в колониях со свежими фруктами и овощами, их там практически нет. Хорошо, если в сезон завезут яблоки, но это редкость.
Еще тяжелее обстоят дела с диетическим питанием. Вместо положенного сока дают сухофрукты, вместо овощей — томатную пасту.
Администрация колонии имеет право отходить от установленного набора продуктов — так называемая замена законом предусмотрена. Однако ситуация такова, что эти замены происходят каждый день. Складывается впечатление, что даже закупки формируются именно с учетом замены продуктов.
Передачи
В условиях, когда заключенный не получает положенного набора продуктов в столовой, у него есть шанс получать передачи от своих близких. Однако количество передач ограничено, перечень разрешенных продуктов — тоже. Правда, есть осужденные, которые иногда по доброй воле, а иногда и по принуждению объединяются с целью обхода ограничений количества передач. В колониях всегда есть осужденные, которым никто не шлет посылок и передач, поэтому они становятся техническими получателями посылок для других осужденных.
Магазины
При каждой колонии есть магазин. Осужденные имеют право в зависимости от режима исправительного учреждения тратить определенную сумму со своего счета в колонии на приобретение продуктов питания и предметов первой необходимости.
Магазины всегда были очень удобным инструментом, с помощью которого администрация управляет заключенными. Очередь посещения магазина всегда распределяют по отрядам. Самый полезный для администрации отряд идет в магазин первым после завоза нового товара, затем рабочие отряды, пенсионеры и инвалиды, а последними — отряд строгих условий содержания, штрафной изолятор и помещения камерного типа.
В «ларьке», как правило, есть все то, что не попадает в рацион в столовой, — свежие овощи и фрукты, молочная продукция, колбасы, майонез, конфеты и даже мороженое.
Несколько лет назад магазины вывели из подчинения колониям. Теперь в России есть не более десяти никому не известных ООО, которые осуществляют поставки во все колонии. Согласно условиям конкурса, они не имеют право делать торговую наценку более 30% от закупочной цены. Как правило, устанавливается именно 30-процентная наценка. Исключения — только для табачных изделий, где максимальную цену обязаны прописывать на упаковке.
Остается только догадываться, проверяет ли кто-нибудь закупочную стоимость товаров. Зачастую цены как раз на те же 30% выше средних цен в розничной продаже для населения. Магазины остаются и будут оставаться монополистами в колониях.
В связи с ростом цен по стране появилась инициатива повысить максимальный размер трат денежных средств осужденными в месяц. Инициатива хорошая, правда, большая часть средств уйдет этим самым ООО, которые обеспечивают работу внутриколониальных магазинов.
Эти же самые фирмочки обеспечивают и работу магазинов для родственников. Человек может прийти и выбрать продукты и товары, оплатить их, и они будут переданы осужденному в качестве передачи. Спрос в таких магазинах обеспечивается не выгодными ценами — они такие же, как и внутри колонии, на 30% выше средних в регионе. Но, к примеру, купленные в таких магазинах сигареты не надо вытаскивать из пачек и складывать в пакеты, конфеты можно не вытаскивать из оберток, консервы не требуется вываливать из банок в пакеты. Условно законный способ отъема денег у населения.
Кафе в колониях
В последний год часто стали появляться новости об открытии кафе для осужденных, в которых можно заказывать привычные блюда «с той стороны забора». Дело в том, что в колониях все больше людей, у которых достаточно денежных средств на счете. Передач и магазина им недостаточно, ведь полноценного горячего питания через них не получить, а еда в столовой явно их не устраивает. Так и стали возникать кафе для осужденных на территории самих колоний, куда в перерыве между работой можно прийти и поесть вполне себе приличные блюда. Правда, кроме социального расслоения, это ни к чему не приводит, но это своебразный бизнес — если есть спрос, то должно создаваться и предложение.
Поэтому российские заключенные были и будут неплохим инструментом для зарабатывания денег на простых человеческих потребностях — поменялись лишь получатели прибыли.
Несмотря на единые нормы и правила, разработанные в недрах тюремного ведомства, кормят заключенных везде по-разному. Каждому полагается строго определенное количество мяса, рыбы, картошки и прочей снеди. Все выверено до мелочей, до одного грамма. Конечно, это богатство не выдается на руки заключенным, а погружается в общий котел, где все благополучно растворяется и исчезает. И ни один эксперт уже не определит, сколько и чего было положено в котел. Частенько тюремщики и сами не прочь запустить руку в этот котел. У каждого начальника колонии есть свой секрет. В колонии строгого режима в поселке Мелехово Владимирской области все выглядело съедобно и пристойно. Меня даже иногда смущало количество куриного мяса в тюремной баланде.
Я долго ломал голову над разгадкой этого секрета, пока другие осужденные из числа местных жителей не поведали мне о существовании птичьей фермы, мирно раскинувшейся по соседству с колонией. Могу предположить, что начальник колонии и хозяин фермы были добрыми друзьями. Куриные яйца, положенные каждому заключенному два раза в неделю, были такого маленького размера, что их можно было перепутать с голубиными. Вопрос, что делали с павшими на птицефабрике курами, у меня отпал сам собой.
Но вынужден признаться честно, пока я не разгадал эту загадку, было очень даже вкусно.
В 2011 году я собственными глазами видел подпорченную говяжью тушу со штампом «1985 год», лучшие части которой пошли на стол тюремщиков
Колония колонии рознь, где-то исчезает меньше, где-то больше. Кто заметит отсутствие двух-трех килограммов мяса в огромном котле для варки баланды? Как правило, мясо и другие продукты сюда везут уже не первой свежести, из государственных резервов. Подходит к концу срок годности — и продукты везут неприхотливому потребителю. В 2011 году я собственными глазами видел подпорченную говяжью тушу со штампом «1985 год», лучшие части которой пошли на стол тюремщиков, а худшие — в зэковский котел. В славном городе Владимир в колонии №5 это дело было поставлено на поток и с большим размахом. В столовой неофициально работал административный повар — особо доверенный осужденный, который готовил еду для сотрудников колонии. Если в колонии ожидали какую-нибудь комиссию или высокое начальство, то бачки с едой для сотрудников прятали далеко и глубоко. И все шито-крыто. Как только комиссия за порог — и опять начиналась вакханалия. Гуляй за счет осужденных, ешь-пей — не хочу!
В колонии был открыт целый целый ресторан на вынос. Столовая принимала заказы от сотрудников. Меню, правда, не отличалось большим разнообразием, но спрос на халяву высок и стабилен. Официанты, тоже осужденные, с утра до ночи, в любую погоду таскали сумки с заказанными блюдами оперативникам, режимникам и прочим желающим. Система работала бесперебойно, и ее отцу-основателю, заместителю начальника по оперативной работе колонии А. Рыбакову было чем гордиться. Кто уследит, что осужденных положено кормить по два раза в неделю гречкой и макаронами? Хватит с них и одного раза! В другой раз их покормят сечкой, которую и есть мало кто будет. А сэкономленные продукты пойдут сотрудникам колонии. Правда, иногда случались маленькие сбои. Однажды в котлетки, поданные на стол оперативникам, попали стекла. Видимо, кто-то из осужденных таким образам решил высказать свое отношение к тюремщикам. Как ни старался завхоз столовой, виновных не нашли. Но наказали всех: на всякий случай, для профилактики, жестоко избили всех, кто мог это сделать. Но имя героя так и осталось неизвестным.
Конечно, в местах лишения свободы никто не умирает от голода и истощения. Пайка хлеба — святое. Хватало всем. Но есть хотелось всегда. Хотелось простой человеческой еды, например, обычной жареной картошки. В колонии моим спасением и отрадой стали тюремные ларьки, где раз в месяц втридорога можно было купить консервы: зеленый горошек, кукурузу, скумбрию и лосось. Нехитрый бизнес приносил хорошие дивиденды тюремщикам и радость заключенным. Но и здесь все было не так просто. Тюремщики, словно это входило в их должностные обязанности, всегда создавали проблемы и неудобства заключенным, ограничивая их во всем. Если бы тюремщики могли контролировать дыхание заключенных, то и здесь нас ждала бы тотальная нехватка воздуха. Отовариться можно было только раз в месяц и всего на две тысячи рублей. Посылки, разрешенные раз в три месяца, были большим подспорьем, но всех проблем не решали.
В электрическом чайнике я готовил борщи и супы, варил рыбу, жарил во фритюре копченое мясо, полученное в передаче
В колонии я часто вспоминал свои лучшие тюремные годы. Специзолятор СИЗО 99/1. Образцово-показательная тюрьма, о которой ходили легенды. Тюремную еду, баланду, мы почти не брали, ну разве только для того, чтобы навылавливать из нее кусочков картошки и пустить их в дело. В камере, освоив рецепты тюремного кулинарного искусства, я готовил различные блюда. Нет более изобретательного существа, чем заключенный. Тюремный ларек радовал нас разнообразием и отсутствием ограничений. Здесь было все — от овощей и фруктов до семги в вакуумной упаковке. Находясь двадцать четыре часа в замкнутом пространстве, мы хотели хоть как-то разнообразить свою жизнь и чем-то себя порадовать.
И мы радовали себя как могли. В электрическом чайнике я готовил борщи и супы, варил рыбу, жарил во фритюре копченое мясо, полученное в передаче. Все это перекладывалось в пластмассовые контейнеры и перемешивалось в мисках сокамерников. Получались весьма приличные блюда. Шло время, росли запросы и совершенствовалось мастерство. Однажды мы решили приготовить торт по тюремному рецепту: купленное в ларьке печенье тщательно перетирается и смешивается со сливочным маслом, полученная смесь ровным слоем выкладывается на лист бумаги и отправляется в морозильник. Таким образом готовились коржи для будущего торта. Из сгущенки и сливочного масла обычной алюминиевой ложкой взбивается крем. Мой сокамерник Саша, обвиняемый в убийствах, бандитизме и торговле оружием, полдня неистово молотил эту смесь, добиваясь нужного результата. В часть полученного таким образом крема высыпали кофе и тщательно перемешивали. Между готовыми замороженными коржами попеременно выкладывалась прослойка обычного, а затем кофейного крема. Верхний корж заливался шоколадом, расплавленным в алюминиевой миске, поставленной на кипящий чайник. И торт готов! Это произведение готовили два дня в экстремальных условиях, что требовало огромного терпения, сил и времени, чего у нас было более чем предостаточно. Я находил особое удовольствие в этом действе, входил в какой-то азарт. Так я оставался свободным, находясь в тюрьме.
Как мне было хорошо в этой тюрьме, я понял сразу, едва покинул ее стены.
Сейчас, когда я пишу эти строки, я вижу возмущенные лица читателей: «Ничего себе! Тортики они в камере себе делали! Да им не тортики надо, а стекло толченое, чтобы помучились подольше!»
Не надо думать, что, создавая невыносимые условия жизни для преступников, а тем более для обвиняемых, вы делаете их лучше. Российская история знает массу примеров, когда судили невиновных, когда из-за ужасающих условий люди признавались в чужих преступлениях. Не судите, да не судимы будете.
