20 апреля — важная дата для всего психиатрического сообщества. В этот день в 1745 году на юге Франции родился Филипп Пинель — человек, с именем которого связывают начало крупной реформы в психиатрии. Реформы, впервые создавшей предпосылки научной клинической психиатрии и гуманного отношения к людям с особенностями психики.
Кто такой Филипп Пинель
«Эпоха Пинеля» — это словосочетание стало символом времени, когда в душевнобольном был узнан страдающий человек, а не опасное животное; когда были сняты цепи с несчастных узников «сумасшедших домов». А «сумасшедшие дома» наконец-то стали не тюрьмами, а клиниками, где лечили (по мере сил), а не репрессировали больных самыми жестокими способами. Больные стали объектом внимания медицины и научной психиатрической мысли. Все это связывают с именем Филиппа Пинеля.
Пинель был человеком разносторонне образованным: учился сначала в семинарии, затем в университете в Тулузе, впитывал философские веяния эпохи Просвещения. В 1778 году тридцатитрехлетний Пинель приходит в Париж пешком и без денег, но с надеждами и широкими планами. Он и не предвидел, какую роль предстоит ему сыграть в психиатрии конца 18 века и начала века 19-го…
Какими были психиатрические больницы до Пинеля
Но чтобы оценить масштаб инициативы Пинеля, сначала обратимся к тому, в каких условиях содержались душевнобольные до «эпохи Пинеля». Вот что, например, говорит Мишель Фуко, философ и историк, представитель направления антипсихиатрии:
«Создаются (и это происходит по всей Европе) крупные изоляторы, которые дают приют не только безумцам, но и целому ряду чрезвычайно несхожих, — по крайней мере на наш взгляд, — между собой индивидов; в них помещают бедных инвалидов, несчастных стариков, нищих, убежденных тунеядцев, венерических больных, различных либертинов, тех, кого семья или королевская власть стремятся оградить от общественного наказания, расточительных отцов семейства, беглых священников — одним словом, всех тех, кто по отношению к законам разума, морали и общества проявляют признаки повреждения. Именно по этим соображениям правительство открывает в Париже Общий госпиталь, Бисетр, Сальпетриер; чуть раньше подобного рода тюрьму из бывшего лепрозория в Сен-Лазаре создает св. Винсент де Поль, и вскоре Шарантон… Эти учреждения не имеют никакого медицинского предназначения…»
Эти «приюты», где были перемешаны преступники, бродяги, неизлечимые сифилитики и душевнобольные, предстают в исторических описаниях одинаково мрачно и безысходно. Каменные стены и окошки с решетками, люди, лежащие на гнилой соломе, прикованные цепями, жестоко избиваемые надзирателями за любую «провинность». Голод и холод, крысы, крики и стоны людей, обезумевших от истязаний, колодок и цепей, мрачных каменных казематов… Естественно, тут никто не признавал «безумных» больными и не занимался вопросами их лечения. Более того, как замечает Юрий Каннабих в своей книге «История психиатрии», в этот ад любила наведываться праздная публика и за умеренную плату развлекаться зрелищем страдания и безумия, будто бы в зверинце. Да, Филиппу Пинелю предстояло начинать свое дело в такой обстановке…
Лечебница в Лондоне, известная как Бедлам
Освобождающий от оков
Дальше история и легенда, факты и красивые домыслы — неразделимы. Назначенный в 1793 году в больницу-каземат Бисетр, Пинель приступает к реформе и начинает освобождать людей с психическими расстройствами от цепей. Слухи о таком новшестве вызывают подозрения властей, и в Бисетр приезжает организатор революционных трибуналов Жорж Кутон, подозревая, что между «помешанными» могут скрываться политические враги. Кутон был парализован, и его огромное тело несли двое, подводя его к закованным в цепи несчастным. Грозный паралитик пытался их допрашивать, но кроме дикой ругани и воплей ничего не добился. Его унесли, а Филиппу Пинелю он бросил: «Сам ты, вероятно, помешан, если собираешься спустить с цепи этих зверей».
Как только Кутон уехал, Пинель освободил несколько десятков больных. Одичавшие и озлобленные узники вдруг стали вполне тихими и благодарными больными. Есть, конечно, в этом рассказе оттенок красивой легенды, есть и сомнения историков, что Кутон посещал Бисетр, однако и легендарное в этой истории лишь акцентирует огромную значимость (в том числе и символическую) дела Пинеля, боровшегося за человеческое отношение к душевнобольным, что почти не находило широкого понимания и признания. В Сальпетриере, женской больнице, Пинель также начал освобождение узников, что несколько мелодраматично запечатлела известная картина Р. Флери «Пинель в Сальпетриере». Так или иначе, но даже аура легенды не умаляет, а подчеркивает все значение его инициатив, всю весомость реального и символического жеста, указывающего на начало новой психиатрии. Ведь легенды появляются только тогда, когда событие несет особую смысловую нагрузку.
Р. Флери. Пинель в Сальпетриере
Моральный садизм — на смену оковам
Конечно, история сложнее, медлительнее и не так театрально-красива, как предания (даже внутри научного сообщества). Пинель не пришел вдруг, как мессия, на мрачную землю. Его реформы исторически долго созревали и назревали. Еще до «эпохи Пинеля» существовали гуманные подходы к страдающим психическими недугами. Достаточно вспомнить пансионы при больницах Шарантон и Санли во Франции, открытые орденом иоаннитов. Или Йоркское «убежище» в Англии, основанное Тьюком, принадлежавшим секте квакеров. В этой больнице было и хорошее отношение к больным, и добротное питание, уход, чистая и приятная обстановка. Были тут и помещения для занятий и игр больных, сады для прогулок. В общественной и медицинской мысли много лет уже обсуждалось то, что составило славу Пинелю. Удивительно, что о Йоркском убежище в мире почти не было известно. Все местные инициативы не меняли общего положения дел. Весть о реформах, конечно, могла идти только оттуда, где есть профессорская кафедра, из крупного культурного центра. Центром тогдашней Европейской культуры был Париж, наличие кафедры и научного сообщества — эти счастливые обстоятельства помогли Пинелю оказать влияние на весь тогдашний цивилизованный мир, хоть и не сразу. Вовсе не сразу…
Кстати, критически настроенные историки психиатрии обращают внимание на тот факт, что в психиатрии эпохи Пинеля (и позднее) люди с психическими заболеваниями, освободившись от железных оков, попали в плен оков моральной оценки и моральных наказаний. Грубые псевдомедицинские методы «лечения» применялись теперь в нравственном контексте. Мишель Фуко пишет:
«Душ больше не охлаждал, но наказывал — его нужно было теперь использовать не тогда, когда больной «разгорячен», но если он совершил проступок; еще в середине XIX века Лёре будет направлять на голову своих больных ледяной душ и попытается в этот момент установить с ними диалог, требуя признать, что их вера является лишь бредом».
«В новом мире лечебниц, в этом наказующем мире морали, безумие стало, главным образом фактом человеческой души, ее виновности и ее свободы. (…) Но эта психологизация является лишь внешним проявлением более потаенного и глубинного процесса — процесса, посредством которого безумие оказывается погруженным в систему моральных ценностей и репрессий. Оно обволакивается карательной системой, где безумец, молодея, приближается в своих правах к ребенку, и где безумие с внушенным ему чувством вины оказывается изначально связанным с пороком» .
Мишель Фуко утверждает, что именно «моральный садизм» нового типа клиник создал всю известную нам «психологию» безумия с его тайными душевными закоулками и муками. Думается, что это все-таки крайне одностороннее утверждение, хотя и основанное на верном указании порочной связи психиатрии и обывательского морализма, не имеющего медицинского смысла. Но с морализмом в психиатрии приходилось бороться и в XX веке.
Итоги работы Пинеля и принципы психиатрии
Между тем, то, что было сутью дела Филиппа Пинеля, оставлено им как завещание будущим поколениям, продолжившим гуманизацию психиатрии. Представлю вкратце итог его дела, следуя главным образом указаниям историка психиатрии Юрия Каннабиха:
— Тюремный режим с оковами и цепями подлежит решительному изгнанию из больничного обихода. Необходимо создание благоприятной обстановки для лечения психозов.
— Меры стеснения больных, например, «буйных», должны быть мягкими и всегда медицински обоснованными (допустимы только временное привязывание к койке, смирительная рубашка, в крайних случаях изолятор).
— Понимание того, что обстановка и психологическая атмосфера клиники имеют решающее значение в деле исцеления страдающей души.
— Необходимость научной деятельности в клинике, как благоустроенном учреждении, в том числе ведение записей наблюдения над состоянием пациентов, истории болезни. Необходимо выяснение причин заболевания, поиск эффективной терапии.
— Психиатрия должна строиться на объективных наблюдениях и естественно-научной основе, избегая метафизики и зависимости от туманных философских гипотез.
Это первые и необходимые принципы клинической психиатрии. Именно при таком подходе, как отмечают историки, впервые человек с психическим заболеванием предстает в своем подлинном образе, не искаженном унижениями, страхом побоев, озлобленностью и полной отчужденностью от человеческого общения и понимания. К сожалению, история показывает, что светлые идеи одних наталкиваются на предрассудки и косность других, так что осознанное в 18 веке далеко не везде реализовано в полной мере и поныне… Эпоха Пинеля, конечно, не устранила всех противоречий в практике содержания и лечения душевнобольных. Борьба с еще остающимися мерами насильственного стеснения больных связывается с именем Джона Конолли, но это уже иная эпоха и иная тема.
Школа Пинеля
И еще: существенно то, что Пинель не был одинокой кометой «в кругу расчисленном светил», но создал школу психиатров, научную традицию. В числе его учеников был знаменитый Жан-Этьен Доминик Эскироль, итогом деятельности которого стал «Закон о душевнобольных» 1838 года. Это первый законодательный акт, учитывающий права душевнобольных и, в частности, требующий для помещения в психиатрическую клинику обязательного акта врачебного освидетельствования.
Жан-Этьен Доминик Эскироль
Эскироль возглавил и первую в мире кафедру психиатрии, ставшей с тех пор отдельной отраслью медицинской науки. Если систематика болезней, созданная его учителем Пинелем, еще мало разработана и архаична, то систематика Эскироля — существенный шаг вперед. Все большее накопление точных клинических наблюдений и их анализ — все это фундамент новой науки. Следом за Эскиролем появляются те, кто были его учениками и основоположниками психопатологии всего 19 века: Жорже, Бейарже, Моро, Морель…
То, что мы называем современной психиатрией, едва ли было бы возможно без эпохи Пинеля, без его смелой и человечной реформы психиатрии на рубеже 18 и 19 веков, когда мысли о подобной реформе не только обывательскому большинству, но и многим врачам казались безумием, а то и просто глупостью.
Первоначально готовился к профессии священника и лишь на 30-м году жизни занялся изучением медицины. В 1792 году он поступил врачом в парижское заведение для умалишенных Бисетр (Bicêtre), и здесь он стяжал себе неувядаемую славу тем, что выхлопотал у революционного конвента разрешение снять цепи с душевнобольных.
Этот смелый акт гуманности увенчался блестящим успехом в том смысле, что опасения, будто умалишённые, не закованные в цепях, окажутся опасными и для себя, и для окружающих, не оправдались. Вскоре по почину Пинеля были освобождены от цепей также больные других заведений, и вообще с тех пор стал распространяться по европейским домам для умалишённых принцип их гуманного содержания, с возможным предоставлением им свободы и жизненных удобств. Это достижение навеки стало ассоциироваться с именем Филиппа Пинеля и принесло ему признание в мире.
Кроме этого подвига, Пинель прославился ещё как научный деятель на поприще психиатрии. Его трактат о душевных болезнях (1801) справедливо считается классическим трудом, и вообще во Франции П. может считаться основателем научной школы психиатров. Помимо психиатрии Пинель работал также в области внутренней медицины и ещё в 1789 г. издал сочинение ("Nosographie philosophique"), в котором проводился взгляд, что медицина должна разрабатываться таким же аналитическим методом, как естественные науки. Этот труд в течение 20-ти лет выдержал 5 изданий, переведён на немецкий язык и в своё время играл большую роль в развитии рациональной медицины. В течение многих лет Пинель занимал при парижском медицинском факультете кафедру гигиены, а впоследствии внутренних болезней.
Матт Муиджен, говоря о процессе преобразования психиатрической помощи в Европе, отмечает, что в нём, очевидно, решающую роль сыграло влияние специалистов, главным образом психиатров, которые выступали борцами за перемены, таких как Пинель во Франции в XIX веке и Базалья в Италии в XX веке:113. Они предложили концепции новых моделей гуманной и эффективной помощи, революционные для их времени, вытесняющие неудовлетворительные и негуманные традиционные службы:113. Их реальным достижением было умение побудить политиков поддержать эти концепции и убедить коллег внедрить их, тем самым открывая возможность реальных и стойких изменений:113.
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890-1907).
Научные труды
Pinel Ph. Traité médico-philosophique sur l’aliénation mentale, ou la Manie. Paris: Richard, Caille et Ravier, an IX/1800 («Медико-философский трактат о мании»).
Pinel Ph. Observations sur le régime moral qui est le plus propre à rétablir, dans certains cas, la raison égarée des maniaques // Gazzette de santé. 1789 («Наблюдения по поводу душевного обращения, могущего в некоторых случаях восстановить помраченный разум маньяков»).
Pinel Ph. Recherches et observations sur le traitement des aliénés // Mémoires de la Société médicale de l’émulation. Section Médecine. 1798 («Исследования и наблюдения по поводу морального лечения душевнобольных»).
Жизнь и творчество
Первоначально готовился к профессии священника и лишь на тридцатом году жизни занялся изучением медицины. В 1792 году был назначен врачом парижского заведения для умалишённых Бисетр. В Бисетре Пинель совершил акт гуманности, ставший знаменитым: выхлопотал у революционного Конвента разрешение снять цепи с душевнобольных.
Пинель предоставил больным свободу передвижений по больничной территории, заменил мрачные темницы солнечными комнатами с хорошей вентиляцией и предложил моральную поддержку и добрые советы как необходимую часть лечения.
Акт гуманности Пинеля увенчался успехом: опасения, будто умалишённые, не закованные в цепях, окажутся опасными и для себя, и для окружающих, не оправдались. В самочувствии многих людей, находившихся десятилетия взаперти, за короткий срок появились значительные улучшения, и эти пациенты были выпущены на свободу.
Вскоре по почину Пинеля были освобождены от цепей также пациенты других учреждений (в частности, парижской больницы для женщин с психическими нарушениями Сальпетриер), и в Европе получил распространение принцип их гуманного содержания, с предоставлением свободы и жизненных удобств. Это достижение, стойко ассоциировавшееся с именем Филиппа Пинеля, принесло ему признание во всём мире.
Пинель получил широкую известность также как автор научных трудов в области психиатрии . Его трактат о душевных болезнях (1801) считается классическим трудом; во Франции Пинель является основателем научной школы психиатров. Помимо психиатрии , работал также в области внутренней медицины и в 1797 году издал сочинение «Nosographie philosophique», в котором утверждалось, что метод исследования в области медицины должен быть аналитическим, как в естественных науках. Этот труд в течение двадцати лет выдержал 6 изданий (в 1797, 1803, 1807, 1810, 1813 и 1818 гг.), переведен был на немецкий язык и сыграл большую роль в развитии рациональной медицины. На протяжении многих лет Пинель занимал при парижском медицинском факультетекафедру гигиены, а впоследствии - внутренних болезней.
Оценки
Матт Муиджен, говоря о процессе преобразования психиатрической помощи в Европе, отмечает, что в этом процессе, очевидно, решающую роль сыграло влияние специалистов, главным образом психиатров , которые выступали борцами за перемены, таких как Пинель во Франции в XIX векеи Базалья в Италии в XX веке. Они предложили концепции новых моделей гуманной и эффективной помощи, революционные для их времени, вытесняющие неудовлетворительные и негуманные традиционные службы. Их реальным достижением было умение побудить политиков поддержать эти концепции и убедить коллег внедрить их, тем самым открывая возможность реальных и стойких изменений.
По словам Ю. С. Савенко, психиатрия состоялась как наука и научная практика лишь после реформы Пинеля - после снятия с больных цепей и устранения полицейского чина в качестве начальника больницы. Как отмечает Ю. С. Савенко, эти два принципа (принцип добровольности и частичного разгосударствления) остаются в психиатрии актуальными до сих пор; без их соблюдения резко падает объективность диагностики и экспертных заключений и эффективность лечения.
Научные труды
- Pinel Ph. Traité médico-philosophique sur l’aliénation mentale, ou la Manie. Paris: Richard, Caille et Ravier, an IX/1800 («Медико-философский трактат о мании»).
- Pinel Ph. Observations sur le régime moral qui est le plus propre à rétablir, dans certains cas, la raison égarée des maniaques // Gazzette de santé. 1789 («Наблюдения по поводу душевного обращения, могущего в некоторых случаях восстановить помраченный разум маньяков»).
- Pinel Ph. Recherches et observations sur le traitement des aliénés // Mémoires de la Société médicale de l’émulation. Section Médecine. 1798 («Исследования и наблюдения по поводу морального лечения душевнобольных»).
Погружаясь в историю психиатрии, и в частности, в историю изучения самого спорного и загадочного расстройства, обозначаемого сейчас как шизофрения, кажется, будто смотришь в калейдоскоп. Вроде бы простая детская игрушка – трубка с зеркалами и цветными стекляшками внутри с одной стороны и окуляром - с другой. Количество стеклышек постоянно, а вот узор меняется при малейшем движении калейдоскопа…
История психиатрии как науки на сегодняшний день насчитывает четыре значимых «революции». Первой стала, конечно же, инициатива Филиппа Пинеля, снявшего цепи с помешанных. Это послужило отправной точкой для того, чтобы признать душевные болезни именно болезнями и отдать психиатрию «во власть» законов клинических дисциплин (с поиском причин возникновения, механизмов развития и способов помощи – всё как в терапевтических или хирургических науках).
Наравне с этим революционными можно назвать становление «нозологической эры», изобретение нейролептиков и расшифровку генома, однако, это всё уже после. Сейчас давайте проследим, как развивалась психиатрическая мысль с самого момента её зарождения.
«Доктор Филипп Пинель освобождает от оков психически больных в больнице Сальпетриер в 1795 году», художник Робер-Флёри (1838-1912)
Скованные одной цепью или «начало»
Признать душевные расстройства болезнями – поистине великое дело. До Пинеля всех психических нездоровых очень боялись, «прятали» их в лучшем случае в монастырях с более или менее гуманным содержанием, либо в закрытых городских учреждениях рядом с бродягами, мошенниками и проститутками, в антисанитарных условиях с жёсткими мерами смирения. И там, и там больными они не считались, поэтому помощи никакой не получали.
Филипп Пинель
, ставший врачом парижского заведения для умалишённых Бисетр в 1792 году, настоял на том, что психические болезни имеют свой смысл, а больные доступны пониманию того врача, кто готов воспринять и расшифровать их рассуждения. Это стало «точкой сингулярности» развития психиатрии с последующими драмами, авантюрами, преступлениями, ошибками, прорывами и достижениями.
Собственно, если бы во времена Великой французской революции Пинель не снял с сумасшедших оков, мы бы не имели не то что психиатрической помощи, но и доблестной наркологической службы, «великой армии» психотерапевтов, элитарных подразделений судебных экспертов, а также работы фармакологических гигантов – всего того, что обеспечивает на сегодняшний день сохранение психического здоровья населения.
Филипп Пинель
Так вот, возвращаясь в далёкое начало XIX века – приравнивание психических расстройств к другим заболеваниям породило волну ранних апологетов европейской психиатрии, которые стали скрупулёзно наблюдать за пациентами, подмечать сходства и различия их психической деятельности и создавать первые систематики заболеваний. В тот период как раз во всех научных областях случился бум первых классификаций. Тогда же стали появляться и первые психиатрические термины. Тут нужно отметить, что на протяжении всей истории психиатрии отношение к медицинским терминам разительно менялось – будучи изначально сугубо медицинскими, многие обозначения, выходя в народ, приобретали негативную коннотацию, вследствие чего заменялись психиатрами на другие.
Жан-Этьен Доминик Эскироль впервые различил врождённую идиотию и деменцию – приобретённое заболевание, развивающееся после периода благополучия с последующим «ослаблением душевной чувствительности, умственных способностей и воли». Он впервые объединил несколько отличительных признаков этого заболевания и описал их как «инкогеренцию (нарушение стройности) мышления, недостаток умственной и морально-волевой спонтанности с утратой способности воспринимать объекты, улавливать их связи, сравнивать их, сохранять о них полное воспоминание». Главные отличия Эскироль узрел и в динамике заболевания, подчёркивая: «состояние человека в деменции может измениться, состояние идиота не меняется никогда».
Жан-Этьен Доминик Эскироль
Хорошо, подумали другие психиатры того времени, пусть так и будет, вернее, так оно и есть – одни помешательства врождённые и неизменные, а другие более загадочные – изменчивы и настигают человека в расцвете сил. Как же это происходит?
Странный король или как «дегенерат» превратился в ругательство
Бенедикт Огюстен Морель , издавший несколько трактатов о психической дегенерации (да-да, тогда это тоже был сугубо медицинский термин!) по наблюдениям за семьями помешанных, разграничил несколько типов приобретённой деменции в зависимости от накопления душевных расстройств в роду. Историки психиатрии обнаружили в его трудах первые клинические описания особого типа «ранней деменции» - снижения психики после внезапного острого периода, переходящего либо в нестойкое выздоровление, либо в полный психический распад с оцепенением и бессмысленностью. По Морелю, развитие самых тяжёлых психических расстройств происходит в последних поколениях дегенеративного рода – глубокие дегенераты не дают потомства. Французская школа неврологии и психиатрии тогда с ним согласилась.
Бенедикт Морель
Одновременно в Мюнхене и Вене зарождалась и развивалась немецкая клиническая психиатрия. Стоит отметить, что в тот период происходили важные социально-политические события - европейские (франко-прусские) войны и революции. Противостояние государств влекло за собой и изменение настроений в обществе с формированием уничижительного образа врага. Бурно публиковались статьи и памфлеты – немцы дружно писали о неполноценности французской нации, французы от них не отставали, что и привело к исключению слова «дегенераты» из медицинской терминологии.
Тогда же впервые клинические изыскания психиатров становятся предметом спекуляций в политике. Это произошло после одной из самых трагических и загадочных историй с участием психиатра.
Баварский король Людвиг II
, правивший во времена Бисмарка и участвовавший в войнах, в расцвете сил уединился в замке Нойншванштайн (ставшим прообразом Диснеевского дворца) и прослыл эксцентриком, живущим в мире грез. До этого весьма активный правитель вдруг стал замкнутым, начал избегать участия в политической жизни, пропадал в окрестных лесах, да так, что чиновникам приходилось подолгу разыскивать его, чтобы подписать документы. Правительственная комиссия приняла решение лишить его дееспособности и, соответственно, титула. Главой медицинского консилиума выступил приглашенный из Мюнхена профессор Бернхард Алоиз фон Гудден. До сих пор предметом жарких споров остаётся то, был ли всё-таки король психически нездоровым и страдал ли шизофренией или каким-то другим заболеванием. Известно лишь, что во время прогулки король бросился в озеро и увлёк за собой профессора, приехавшего его обследовать.
Людвиг II Баварский
Впоследствии ходили слухи, что короля убили французские шпионы, а его смерть стала результатом государственного заговора. Но ни одна из гипотез так и не подтвердилась. В немецкой же психиатрии стали обвинять Мореля и его последователей в том, что предложенная ими идентификация заболеваний на основании теории о дегенерации не имела, как принято говорить сейчас, доказательной базы, основывалась на «упорном шовинизме» и омонимии – употреблении омонимов или одинаково звучащих слов с разными значениями. Тогда научные взгляды французской и немецкой школы психиатрии несколько разошлись, что, впрочем, не стало особым препятствием для активного обмена опытом, учениками и последователями.
Примерно с этого периода и начинается калейдоскопическое изменение взглядов и учений, за которыми порой трудно уследить.
Сквозь тернии или калейдоскоп мнений
В начале 19 века в немецкой школе придерживались «романтических» или психологических взглядов на развитие душевных заболеваний до тех пор, пока немецкий психиатр и невропатолог Вильгельм Гризингер не придумал учения о «едином психозе», постулатом которого стал призыв рассматривать все формы помешательств как периоды одного заболевания, проявляющегося то активно, то незаметно, но и вовсе никогда не проходящего. Учёные с этим поначалу согласились. Начались бурные споры «психиков» и «соматиков» - последователей либо душевного/психологического происхождения психических заболеваний с последующим изменением мозга, либо искателей органической причины душевных расстройств.
Исследователи того времени соглашались с неоднозначностью природы различных помешательств. Работы француза Жана Фальрэ, посвящённые «циркулярному помешательству» (ныне – биполярное аффективное расстройство) убедительно доказывали различную природу и исход состояний мании и меланхолии. Потом появился фундаментальный труд Карла Людвига Кальбаума , где он выделил особую форму всё того же загадочного заболевания, но уже больше из двигательной сферы – кататонию (неподвижность), а его ученик Эвальд Геккер нашёл кардинальные отличия, вылившиеся в понятие о гебефрении (когда люди начинают вести себя подобно маленьким детям).
Карл Людвиг Кальбаум
Психиатрическому миру пришлось покивать головами и убедиться, что да, действительно, есть и единый, непрерывный психоз, и острые состояния, и мании-меланхолии, и двигательные нарушения, и парафрении (когда человек считает себя великим и думает, что все хотят сделать ему что-то плохое), и гебоидофрении (психоз юношеского возраста), и зачастую все они причудливо переплетаются, имеют множество переходных форм, перемежаются то временными улучшениями, то глубоким распадом личности.
Одновременно во Франции развивалось учение о неврозах и истерии (о, это благодатная тема для отдельного обсуждения!), при которых отмечались формы течения, может, и без бурных, острых периодов, но вот заканчивались одинаково - неуклонным распадом психики. Кроме того, клинические описания заболеваний говорили о том, что депрессия может приводить к слабоумию, а может и не проводить, а кататония может сопровождаться парафренией, а может и не сопровождаться, что психозы могут развиваться в юношеском возрасте, а могут и не развиваться, но слабоумие всё нарастает… Что же с этим всем делать?
Самые горячие споры велись вокруг группы расстройств с различным началом: впервые проявившихся депрессией, возбуждением, бредом преследования, расторможенностью влечений, ступором, навязчивостями, страхами, либо вообще никак не давших о себе знать, но неуклонно переходящих в состояние психического дефекта или особой формы слабоумия – без снижения интеллектуальных способностей и памяти, но с невозможностью выстраивать мысли (та самая инкогеренция мышления по Морелю). Что делать с такими заболеваниями? Как их называть?
«Шестое пришествие» или как родилась шизофрения
Конец этим калейдоскопическим метаниями положили на 12 Международном Медицинском Конгрессе в 1900 году. Именно тогда широкой психиатрической общественности Эмиль Крепелин представил очередное издание руководства по психиатрии, в котором он совершил, по сути, вторую психиатрическую революцию – объединил все выше упомянутые формы заболеваний и предложил обозначать как dementia praecox – раннее слабоумие. В шестом по счету руководстве Крепелин чётко разграничил: не важно как начинается заболевание, но важно то, как оно протекает – если приводит к деградации, то его следует считать dementia praecox, а если не приводит, то его нужно называть маниакально-депрессивным психозом. Важным отличием Крепелин считал наличие «светлых» промежутков – стойких ремиссий, якобы при dementia praecox не наблюдающихся, а при МДП – обязательных.
Эмиль Крепелин
Началась нозологическая эра психиатрии. Учёные дружно согласились с новым термином в частности, и парадигмой разделения заболеваний в целом, и уже более сотни лет не хотят от него отказываться, хотя и регулярно переименовывают саму dementia praecox.
Первым её переименовал Блейлер, обозначив схизофренией, что в немецкой транскрипции звучит как шизофрения.
Калейдоскоп, однако, не переставал поворачиваться – в следующих изданиях руководства сам Крепелин указывал на то, что и при dementia praecox бывают ремиссии, граничащие с полным выздоровлением, а МДП иногда приводит к необратимым изменениям психики. В общем, хотя учение о шизофрении тогда и сформировалось, но уже в самом начале допускало оговорки.
Ах, да! Теорию Гризенгера о едином психозе тогда задвинули в дальний ящик. Но о ней никто никогда не забывал. Кто знает, когда свершится и как будет выглядеть новая психиатрическая революция…
Текст: Наталья Захарова для портала
Филипп Пинель (Пиннель) - известный французский психиатр, гуманист.
Родился Пинель в 1745 году в Сент-Андре в д,Арлеаке в семье врача. В молодости Филипп, получив образование в иезуитском колледже, готовился принять сан священника. Он изучет литературу, языкознание и философию, однако в 1767 году принимает решение поступить в университет на математический факультет. Успешно окончив университет в 1970 году, Пинель работает преподавателем, но его увлекает медицина, и он поступает на медицинский факультет. Еще через 3 года Филипп Пинель защищает в Тулузском университете докторскую диссертацию и занимается зоологией в университете Монпенье.
В 1778 году он переезжает в Париж, где работает врачом по внутренним болезням, подрабатывая частными уроками по математике. В эти годы Ф.Пинель увлекается философией, посещая салон вдовы Гельвеция, пишет статьи и диссертации на заказ.
С 1784 по 1789 году он создает газету о здоровье, которая издается и в настоящее время. Являясь главным редактором газеты, Филипп публикует в ней свои статьи по психиатрии и гигиене. В 1787 году он пишет работу, которая является предпосылкой геопсихологии. В ней Пинель указывает на взаимосвязь психических заболеваний и времени года, климата. А труд, посвященный аналитическим методам, применяемым в медицине, опубликованный в 1798 году, принес ему широкую известность.
В те годы Пинель работал психиатром в частной клинике доктора Бельома, именно там у него зародилась мысль гуманного отношения к душевнобольным людям, когда лечить необходимо не насилием, а убеждением.
В 1793 году Филиппа Пинеля назначают на должность главного врача знаменитой больницы Бисерт, предназначенной для душевнобольных и престарелых инвалидов. У этого места была дурная слава - здесь к больным относились хуже, чем к преступникам, держали в цепях, в темных, сырых помещениях. Отвратительные условия жизни, голод и болезни - такова была реальность Бисерта.
Работая в этой больнице, Филипп Пинель добился разрешения у революционного конвента на то, чтобы снять цепи с психически больных людей. В 1798 году был освобожден от цепей последний пациент больницы Бисерт. Условия содержания умалишенных изменились с тюремных на лечебные.
Благодаря этому начинанию были сняты цепи с больных других клиник, а в Европе получила распространение идея гуманного отношения к душевнобольным, предоставление им некоторой свободы и прав, а также жизненных удобств.
Благодаря этому акту гуманности Филипп Пинель стал знаменитым и получил признание во всем мире. Его по праву считают основоположником научной, клинической психиатрии во Франции. Положенные Ф.Пинелем принципы отношения к душевнобольным людям - добровольности и частичного разгосударствования - используются и в настоящее время.
Филипп Пинель - автор многих научных трудов, посвященных вопросам психиатрии. В первую очередь это трактат о душевных болезных, опубликованный в 1801 году, и статьи о содержании душевнобольных, за которые Пинель был избран членом Французской академии. За отношение к больным людям, научные труды в области медицины Филиппа Пиннеля по праву считают выдающимся психиатром 18-19 веков.
