Н.И. Пирогов, Е

1795—1869

Екатерина Павловна приходилась сестрой Александру Бакунину, лицейскому товарищу Пушкина.

Брюллов Александр Павлович.Портрет Е.П.Бакуниной. (в замужестве Полторацкая, 1830-1832

В те дни... в те дни, когда впервые
Заметил я черты живые
Прелестной девы, и любовь
Младую взволновала кровь,
И я, тоскуя безнадежно,
Томясь обманом пылких снов,
Везде искал её следов,
О ней задумывался нежно,

И счастья тайных мук узнал. . .

СОКОЛОВ Петр Федорович.Портрет А.П. Бакунинa (1792-1862)

Лицей. 1815 год 29 января. Саша Пушкин записал в дневнике. "Я счастлив был!.. нет, я вчера не был счастлив; поутру я мучился ожиданием, с неописуемым волненьем, стоя под окошком, смотря на снежную дорогу - ее не видно было! Наконец, я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с ней на лестнице - сладкая минута!"

Итак, я счастлив был, итак, я наслаждался,
Отрадой тихою, восторгом упивался...
И где веселья быстрый день?
Промчался летом сновиденья.
Увяла прелесть наслажденья,
И снова вкруг меня угрюмой скуки тень!...

"Как она была мила! - продолжал запись в дневнике. - Как черное платье пристало к милой Бакуниной. Но я не видел ее 18 часов - ах! какое положенье, какая мука! Но я был счастлив 5 минут!"

В неволе скучной увядает
Едва развитый жизни цвет,
Украдкой младость отлетает,
И след ее - печали след.
С минут бесчувственных рожденья
До нежных юношества лет
Я все не знаю наслажденья,
И счастья в томном сердце нет.

Летом она подолгу жила в Царском Селе, и следы, оставленные «ногой ее прекрасной», поэт искал в Царскосельским рощах и лесах.

Бакунина Е.П. (автопортрет, 1816)

"Мы вспомнили б, как Вакху приносили
Безмолвную мы жертву в первый раз,
Как мы впервой все трое полюбили,
Наперсники, товарищи проказ..."

Все трое: это Пущин, Пушкин, Малиновский. О любви они все давно пишут, толкуют, хвастают, мечтают. Екатерина Павловна Бакунина, фрейлина, художница, может быть, и узнала о "тройственном" лицейском "воздыхании", когда стала госпожой Полторацкой, и когда Пушкин (к тому времени уже давно женатый) побывал на ее свадьбе.

С порога жизни в отдаленье
Нетерпеливо я смотрел:
"Там, там,- мечтал я,- наслажденье!"
Но я за призраком летел.
Златые крылья развивая,
Волшебной нежной красотой
Любовь явилась молодая
И полетела предо мной.
Я вслед... но цели отдаленной,
Но цели отдаленной,
Но цели милой не достиг!..
Когда ж весельем окрыленный
Настанет счастья быстрый миг?
Когда в сиянье возгорится
Светильник тусклый юных дней
И мрачный путь мой озарится
Улыбкой спутницы моей?

Соколов Петр Федорович.Екатерина Павловна Бакунина

Пушкин томился любовью к Бакуниной всю зиму, а также весну и большую часть лета 1816 года. За это время из-под его пера вышел ряд элегий, которые носят печать глубокой меланхолии. Никаких определенных выводов об отношениях, существовавших между поэтом и любимой девушкой, нельзя сделать на основании этих стихов элегический трафарет заслоняет живые черты действительности. Вероятно, весь этот типично юношеский роман повлек за собой лишь несколько мимолетных встреч на крыльце или в парке.

"О милая, повсюду ты со мной,
Но я уныл и в тайне я грущу
Блеснет ли день за синею горою,
Взойдет ли ночь с осеннюю луною-
Я все тебя, прелестный друг, ищу:
Засну ли я, лишь о тебе мечтаю,
Одну тебя в неверном вижу сне,
Задумаюсь - невольно призываю
Заслушаюсь - твой голос слышен мне"

Осенью Бакунины переехали в Петербург, и Пушкин, судя по стихам, долгое время был совершенно безутешен. Но молодость брала свое, каждый день приносил новые впечатления, начались первые литературные успехи и даже настоящие триумфы, каким оказалось публичное чтение на экзамене в присутствии стареющего Державина. Сердечная рана затянулась…

О.А.Кипренский
Портрет Е.П.Бакуниной
(1795 - 1869 гг)
1811-13г, итальянский карандаш на бумаге, 12см x23 см
Государственный художественный музей А.С.Пушкина, Санкт-Петербург

В 1817 году Екатерина Бакунина стала фрейлиной, а Пушкин окончил Лицей. Нет никаких сведений о том, что они встречались в Петербурге. Через много лет Екатерина Павловна встретилась с Пушкиным в Приютино в 1828 году, на праздновании дня рождения Екатерины Марковны Олениной. Но тогда он, скорее всего, был слишком занят Анной Олениной, чтобы помнить о своей лицейской любви…

Вышла замуж очаровательная Екатерина Бакунина уже в очень зрелом возрасте. Надежда Осиповна Пушкина, мать поэта, в 1834 году сообщала дочери: «...как новость скажу тебе, что Бакунина выходит за господина Полторацкого, двоюродного брата госпожи Керн. Свадьба будет после Пасхи. Ей сорок лет, и он не молод. Вдов, без детей и с состоянием. Говорят, он два года, как влюблен...»

П.Ф.Соколов.Портрет Е.П.Бакуниной

По-видимому, Пушкин - уже женатый в то время человек - присутствовал на свадьбе Екатерины Павловны. По заведенному обычаю императрица Елизавета Алексеевна благословила свою любимую фрейлину и подарила молодым икону, которую Бакунина хранила всю жизнь.
Покинув высший свет, двадцать один год прожила она с мужем в полном согласии. Охотно переписывалась с друзьями, воспитывала детей - сына Александра и дочь Екатерину, наслаждалась семейным счастьем...

Бакунина Е.А. (портрет работы Е.П. Бакуниной, 1828)

"Уж нет ее...До сладостной весны
Простился я с блаженством и душою.
Уж осени холодною рукою
Главы берез и лип обнажены,
Она шумит в дубравах опустелых,
Там день и ночь кружится мертвый лист,
Стоит туман на нивах пожелтелых,
И слышится мгновенный ветра свист.
Поля, холмы, знакомые дубравы!
Хранители священной тишины!
Свидетели минувших дней забавы!
Забыты вы...до сладостной весны!"
"Осеннее утро"

Екатерина Павловна была замечательной художницей, имела выставки, много заказов. Однако прославилась она и осталась в памяти потомков именно влюбленностью в нее великого поэта.
Она училась живописи у Александра Брюллова, была талантливой художницей, об этом свидетельствуют портрет ее матери Е.А. Бакуниной и ее собственный автопортрет.

Образ "милой Бакуниной" неотделим для Пушкина от "безмятежной" поры царскосельской жизни. Вспоминая свою юность, поэт писал:

"Когда в забвении перед классом
Порой терял я взор и слух,
И говорить старался басом,
И стриг над губой первый пух,
В те дни...в те дни, когда впервые
Заметил я черты живые
Прелестной девы, и любовь
Младую взволновала кровь,
И я, тоскую безнадежно,
Томясь обманом пылких слов,
Везде искал ее следов,
Об ней задумывался нежно,
Весь день минутной встречи ждал
И счастье тайных мук узнал..."

"Евгений Онегин", глава VIII
(из ранних редакций)

Вполне сознавая это, она как реликвию берегла до конца своих дней написанный рукою Пушкина на желтоватом листке альбомного формата его мадригал ко дню ее именин.

БАКУНИНОЙ
Напрасно воспевать мне ваши именины
При всем усердии послушности моей;
Вы не милее в день святой Екатерины
Затем, что никогда нельзя быть вас милей.
(1819)

Многие художники старались запечатлеть красоту этой женщины.
Известны рисунок О. Кипренского, два акварельных портрета П. Соколова. Есть основания предполагать, что Екатерина Павловна изображена и на одной из акварелей К. Брюллова. На всех этих портретах нежно и кротко смотрят ее глаза, обаяния женственности исполнен весь ее облик. «Как она мила» - эти пушкинские слова как нельзя более точно передают свойство ее красоты.

СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ ЕКАТЕРИНА БАКУНИНА И РОЖДЕНИЕ ПРОФЕССИИ МЕДИЦИНСКОЙ СЕСТРЫ В ОСАЖДЕННОМ СЕВАСТОПОЛЕ

Н.И.Пирогов, Е.М.Бакунина и рождение в Севастополе профессии медицинской сестры

На Крымской войне, где работали русские сестры милосердия Крестовоздвиженской общины под руководством А.Стахович, Е.Хитрово, Е.Карцевой и Е.Бакуниной, в госпиталях противника работала одна дама — англичанка Флоренс Найтингейл, ставшая впоследствии европейским символом женского медицинского служения.

Сам День медицинской сестры, являющийся Международным днем, учрежден в память Флоренс Найтингейл, и приурочен ко дню ее рождения 12 мая. Когда мы в России празднуем этот день, мы воистину становимся теми иванами, которые не помнят или не хотят помнить своего родства.
В 1921г. приказом Наркома Здравоохранения РСФСР Н.А.Семашко были упразднены все общества сестер милосердия, а также, как было сказано в постановлении, «упраздняется и само слово милосердие».
Впоследствии, в поисках нравственных ориентиров в медицине, когда весь опыт дореволюционного служения русских сестер милосердия был предан полному и намеренному забвению, было принято решение о праздновании дня медицинской сестры по международному образцу.
Вот как писал Н.И.Пирогов, бывший руководителем Крестовоздвиженской общины сестер милосердия во время Крымской войны, о первенстве Флоренс Найтингейл в деле сестринского служения.

«Может, конечно, носиться слух в Западной Европе будто бы мисс Нейтингель с 37 сестрами, «дамами высокой души» была первая, которая по собственному желанию, приехала в Крымскую войну, чтобы с сестрами взять на свое попечение всех больных и раненых, находящихся в амбулатории.
Мы, русские, не должны дозволять никому переделывать до такой степени историческую истину. Мы имеем долг истребовать пальму первенства в деле столь благословенном, благотворном и ныне всеми принятом…
В октябре 1854 года Крестовоздвиженская община получила высочайшее соизволение, а в ноябре того же года она находилась уже на театре войны в полной деятельности. О мисс Нейтингель и о ее «высокой души дамах» мы в первый раз услышали только в начале 1855г.».

Отметим лишь один исторический факт. В то время как английские сестры работали в относительно спокойной обстановке глубокого тыла, в безопасных госпиталях Скутари рядом со Стамбулом — сама Флоренс лишь ненадолго с инспекцией приезжала в Балаклаву — то наши сестры милосердия прошли суровую школу оказания помощи раненым воинам в осажденном Севастополе, под ежедневными обстрелами и бомбардировками, а также на передовой.

Из 30 — 40 английских женщин, приехавших в госпиталь в Скутари, половина вынуждены были покинуть общину и вернуться в Англию, не выдержав сложностей личностных взаимоотношений с Флоренс Найтингейл, которая была весьма непростым человеком.
Как сообщалось в обзоре действий Крестовоздвиженской общины во время Крымской войны «умерли при исполнении обязанностей, верные своему призванию семнадцать сестер». Несколько сестер, не выдержав кровавых ужасов и психологически — напряженной обстановки в госпиталях Севастополя, сошли с ума. Как говорится, комментарии излишни.
Но именно эта напряженная обстановка, когда при большом количестве раненых катастрофически не хватало врачей и фельдшерского персонала, способствовала тому, что наши сестры милосердия, в отличие от сестер сиделок в союзнических госпиталях, становились рядом с врачами за операционные столы и ассистировали при операциях.
Именно здесь, в Севастополе в обстановке вынужденного участия сестер Крестовоздвиженской общины непосредственно в операционном процессе, родилась и сама профессия медицинской сестры, временем рождения которой можно считать 1855г., а ее основоположником – Н.И.Пирогова – руководителя сестринской деятельностью в осажденном Севастополе.
Благодаря высокому авторитету и влиянию учредительницы Крестовоздвиженской общины Вл. Кн. Елены Павловны Романовой и Н.И. Пирогова женщины были допущены не только к госпитальному служению, чего раньше никогда не было, но и к госпитальному служению непосредственно на самом театре военных действий.
Сестры милосердия и т.н. сердобольные вдовы были в России и до учреждения в 1854г. Крестовоздвиженской общины. Женщины, подвизавшиеся на ниве милосердного служения ближнему, эпизодически и частным образом занимались патронажным уходом и попечением за сиротами, престарелыми, увечными в различных богоугодных заведениях и обществах, а также в некоторых больницах, ни никогда ранее сестры милосердия не допускались до прямого профессионального медицинского служения больным и тем более раненым.
Неудивительно, что некоторые из сестер, пройдя школу в Севастопольских госпиталях под руководством Н.И.Пирогова, впоследствии уже самостоятельно организовывали медицинские учреждения разного уровня, как, например, это сделала Е.М.Бакунина, открывшая в начале 60-х годов XIXвека в своем имении Казицино на тверской земле первую бесплатную больницу для крестьян, где самостоятельно оказывала им профессиональную первичную медицинскую помощь.
Вспоминая работу в Севастополе, Н.И.Пирогов писал:

«Здание, где мы помещались (Дворянское собрание), само не раз получало бомбы с неприятельских кораблей. Раны почти все представляли страшные разрывы членов от бомб большого калибра. От 150 до 200 ампутаций в других тяжелых операций случалось исполнять каждый день, имея ассистентами одних сестер».
«Старшая сестра второго и третьего отделений Екатерина Михайловна Бакунина отличалась своим усердием. Ежедневно днем и ночью можно было застать ее в операционной комнате, ассистирующею при операциях; в это время, когда бомбы и ракеты то перелетали, то не долетали и ложились кругом всего Собрания, она обнаруживала со своими сообщницами присутствие духа, едва совместное с женскою натурою и отличавшее сестер до самого конца осады. Трудно решить, чему должно более удивляться, хладнокровию ли этих сестер или самоотвержению в исполнении обязанностей».
«Огромная танцевальная зала беспрестанно наполнялась и опорожнивалась; приносимые раненые складывались вместе с носилками целыми рядами на паркетном полу, пропитанном на целые полвершка запекшеюся кровью; стоны и крики страдальцев, последние вздохи умирающих, приказания распоряжающихся громко раздавались в зале».
«Двери залы ежеминутно отворялись и затворялись; вносили и выносили по команде… На трех столах кровь лилась при производстве операций; отнятые члены лежали грудами… Бакунина постоянно присутствовала в этой комнате с пучком лигатур в руке, готовая следовать на призыв врачей».
«В это тяжкое время без неутомимости врачей, без ревностного содействия сестер… не было бы никакой возможности подать безотлагательную помощь пострадавшим за Отечество».

Военный врач Г.Ульрихсон вспоминал, что опытные сестры Крестовоздвиженской общины, такие как Е.Бакунина и некоторые другие так «пригляделись к разнообразным операциям, что любая из них сама бы могла произвести ампутацию, если бы ей это было дозволено».

Сразу после окончания Крымской войны сестры Крестовоздвиженской общины, заслужившие высокий авторитет в Севастополе, были допущены к работе с больными в госпиталях и больницах Санкт-Петербурга, а в здании самой общины на Фонтанке открылась собственная больница, где оказывалась профессиональная медицинская помощь, как сестринского, так и врачебного характера.
Сестры общины работали во 2-м Сухопутном госпитале, в двух чернорабочих больницах (у Сахарного моста и в доме Синебрюхова), Морском госпитале у Калинкина моста, а также в Кронштадтском военном госпитале.
Именно Е.М.Бакунина, а после ее ухода из общины следующая настоятельница общины Е.П.Карцева добились того, что в госпиталях официально был введен постоянный сестринский уход.
В 1863г. военный министр Д.А.Милютин издал указ о введении в госпиталях военного ведомства постоянного сестринского ухода за больными из числа сестер Крестовоздвиженской общины.
Некоторые исследователи считают, что именно эту дату следует считать временем рождения в России профессии медицинской сестры.
Таким образом Крестовоздвиженская община сестер милосердия, созданная Вл.Кн. Еленой Павловной и руководимая Н.И.Пироговым, сыграла в истории отечественного здравоохранения огромную созидательную роль, так как именно профессиональная и самоотверженная деятельность сестер общины и породила саму профессию медицинской сестры.
Из всех сестер общины Н.И.Пирогов всегда выделял Е.М.Бакунину. Ее, Екатерину Хитрово и Елизавету Карцеву он называл тремя столпами общины.

Е.Карцева. Е.Бакунина. Е.Хитрово.

В отличие от Е.Бакуниной, Е.Хитрово и Е.Карцева работали в Симферополе, куда привозили уже прооперированных в Севастополе раненых, и непосредственно профессиональный медико — операционный уход за раненными в госпиталях Симферополя сестры не осуществляли.
К сожалению, Е.Хитрово, прибывшая в Крым в сентябре 1855г. и назначенная настоятельницей общины в конце ноября, пробыла в этой должности слишком мало, так как скоропостижно скончалась от тифа 2 февраля 1856г.
Сама Е.М.Бакунина с большим уважением относилась к Е.Хитрово, называя ее недосягаемым идеалом и образцом сестры милосердия.
О самой же Е.М.Бакуниной Н.И.Пирогов писал так:

«Бакунина с увлечением предалась всецело служению больным и с полным самоотвержением несла эту тяжелую службу. Она сделалась примером терпения и неустанного труда для всех сестер общины.
Вся ее личность дышала истиной, полная гармония царствовала между ее чувствами и ее действиями. Она точно составляла слиток всего возвышенного. Чем более она встречала препятствий на своем пути самозабвения, тем более выказывала она ревности и энергии».
«Сестры продолжали неусыпно действовать. Сестра Будберг, желая дать хотя небольшой отдых уставшим и изнуренным сестрам, хотела прекратить ночные дежурства; но неутомимая Бакунина не захотела отдыхать и продолжала дежурить ночью, с некоторыми другими сестрами, до самого окончания осады».

Во всем этом проявилась характерная черта личности, отличавшая многих представителей семейства Бакуниных, и присущая этому дворянскому роду. Если кто-либо из Бакуниных обращался к какому-либо делу, то он отдавался ему с полным самоотвержением и самозабвением, посвящая себя целиком избранному служению.
Е.М.Бакунина обладала не только завидным здоровьем для такого служения, — скажем, что она во время обороны Севастополя переболела тифом, но сразу после выздоровления вновь стала ухаживать за раненными, — но и крепкой, устойчивой психикой, без владения которой невозможно было выдержать все ужасы и тяготы ежедневной жизни под обстрелами и кровавую обстановку на самих перевязочных пунктах.
Обстановка на перевязочных пунктах колоритно описала в романе М.Филиппова «Осажденный Севастополь», где наряду с вымышленными персонажами выведены и реальные герои Обороны Севастополя:

«В Инженерном доме, где был в том время главный перевязочный пункт, работа кипела. Палаты были полны ранеными. Слышались стоны, крики и причитания, но иные раненые лежали спокойно и только стискивали зубы от боли… Две сестры милосердия…готовили инструменты, бинты, корпию и воду. Одна из них, Бакунина, смотрела на окружающее совершенно спокойно, другая была несколько взволнована, но крепилась…
Оператор нагибается над раненым и в два приема обнажает кость, отделив мясо. Кровь потоком льется из перевязанных артерий в медный таз, который подставила Бакунина; другой врач и фельдшер придавливают артерии, и кровь останавливается. Оператор быстро пилит кость. Каждый звук пилы отзывается во всем организме сестры Глебовой, но она пересиливает себя и подает шелк, которым оператор быстро перевязывает артерии. Операция кончена, только фельдшер заканчивает ее, заложив корпией обрезанное мясо и облепив рану пластырем».

Н.И.Пирогов вспоминал:

«В летописях науки раны такого рода, с какими мы в продолжении этого времени постоянно имели дело, едва ли не беспримерны.
Тысячи пушечных ядер и бомб являли свою разрушительную силу над человеческим телом. Надлежало действовать без малейшего промедления, чтобы сохранить жизнь, которую уносило быстрое истечение крови. Страшное потрясение всей нервной системы, в весьма многих случаях, делало бесполезным, даже вредным, употребление хлороформа.
На хирургических столах почти беспрерывно подавалась хирургическая помощь, при содействии сестер. Большая танцевальная зала Благородного собрания…наполнялась сотнями людей, подвергшихся операциям и…опять очищалась, чтобы дать место новым страдальцам».

Учитывая все выше сказанное, можно смело утверждать, что если основоположником сестринского дела в России по праву должно считать тверского дворянина Н.И.Пирогова, то первой профессиональной медицинской сестрой, без всякого преувеличения, можно смело считать одну из самых деятельных сестер Крестовоздвиженской общины, верную помощницу и сподвижницу Пирогова, тверскую дворянку Екатерину Михайловну Бакунину.
Н.И.Пирогов сформулировал и основной нравственный принцип профессионального служения женщин в медицине. Говоря о деятельности одной из старших сестер Крестовоздвиженской общины Елизаветы Петровны Карцевой, Николай Иванович так высказался о сути сестринского служения:

«истиной сестрой милосердия можно назвать лишь ту, которая свои формальные обязанности сестры милосердия превратит в духовное призвание жизни».

Без всякого сомнения, можно сказать, что эти высокие слова применимы и к профессии медицинской сестры.

Священник Роман Манилов – директор Фонда Екатерины Бакуниной

Использованная литература:

1. Пирогов Н.И. Севастопольские письма и воспоминания. – М., 1950.
2. Голикова Л. «Все, что я мог сделать для Севастополя, я сделал…» К 200- летию со дня рождения Н.И.Пирогова // Севастопольский Ежегодный Визит Альманах. – Севастополь, 2010.
3. Сысоев В.И. Сестра милосердия Екатерина Бакунина. – Тверь, 2012.

Е. П. Бакунина. Автопортрет. 1816.

Бакунина Екатерина Павловна (1795-1869), старшая сестра Александра Бакунина, товарища Пушкина по Лицею, фрейлина, художница. Пушкин познакомился с Бакуниной, когда она навещала брата в Лицее, и страстно увлекся ею. Свое чувство он выразил в цикле посвященных ей элегий 1816 года: «Уныние», «Месяц», «Певец», «Осеннее утро». Автопортрет. 1816 г.

Использованы материалы кн.: Пушкин А.С. Сочинения в 5 т. М., ИД Синергия, 1999.

Бакунина Екатерина Павловна (1795-1869). В ноябре 1815 года Пушкин записал в своем лицейском дневнике: «Я счастлив был!., нет, я вчера не был счастлив; поутру я мучился ожиданьем, с неописанным волненьем стоя под окошком, смотрел на снежную дорогу - ее не видно было! Наконец я потерял надежду, вдруг нечаянно встречаюсь с нею на лестнице, сладкая минута!.. Как она мила была! Как черное платье пристало к милой Бакуниной!» Об этой девушке, впервые пробудившей любовь в юном поэте, писали и его товарищи- лицеисты С. Д. Комовский и И. И. Пущин. Бакунина часто навещала своего младшего брата, товарища Пушкина по Лицею, и всегда бывала на лицейских балах. «Прелестное лицо ее,- по словам Комовского,- дивный стан и очаровательное обращение производили всеобщий восторг во всей лицейской молодежи».

Она училась живописи у Александра Брюллова, и сохранившиеся акварельные портреты свидетельствуют о ее незаурядном таланте.

Бакунина оставила заметный след в творчестве Пушкина. Ей посвящены стихотворения «Итак, я счастлив был...» (1815), «К живописцу» (1815) и лирический цикл 1816 года - «Окно», «Разлука», «Слово милой» и другие, навеянные безнадежной, неразделенной любовью.

И позднее, в строфе, не вошедшей в окончательный текст «Онегина», Пушкин вспоминал свою первую юношескук любовь:

В те дни, когда впервые
Заметил я черты живые
Прелестной девы и любовь
Младую взволновала кровь
И я, тоскуя безнадежно,
Томясь обманом пылких снов,
Везде искал ее следов,
Об ней задумывался нежно,
Весь день минутной встречи ждал
И счастье тайных мук узнал.

В 1834 году Бакунина вышла за муж за знакомца Пушкина, двоюродного брата А. П. Керн, тверского помещика А. А. Полторацкого. Бакунин «так счастлива, что плачет от радости» писала о предстоящей свадьбе одна и современниц. По-видимому, Пушкин присутствовал на этой свадьбе.

Л.А. Черейский. Современники Пушкина. Документальные очерки. М., 1999, с. 45-46.

Далее читайте:

Пушкин Александр Сергеевич (1799-1837), поэт.

Бакунин Александр Павлович (1799-1862), брат Екатерины Павловны.

БИОГРАФИЯ.

Екатерина Михайловна Бакунина родилась 19 (31) августа 1810 г. в село Козицино под Торжком (Тверская губерния) в дворянской семье. Ее отец - Михаил Михайлович Бакунин, был сенатором и губернатором Санкт-Петербурга.

Екатерина получила прекрасное, всестороннее образование. В юности она была, по ее собственному признанию, «кисейной барышней»: занималась музыкой, танцами, рисованием, обожала морские купания в Крыму и домашние балы.

К моменту начала Крымской войны Екатерине Михайловне было 40 лет. В числе первых добровольцев она пожелала немедленно отправиться на фронт. Но попасть туда оказалось делом непростым. Родственники даже не хотели слышать о ее намерениях. Письменные просьбы в канцелярию великой княгини о зачислении в Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия, которая была учреждена в Петербурге в начале Крымской войны по инициативе великой княгини Елены Павловны, оставались без ответа. И все-таки благодаря упорству Екатерина Михайловна добилась своего. В Крестовоздвиженской общине она прошла начальную медицинскую подготовку. Двоюродный брат, офицер Александр, знавший ее характер и волю, рассказывая ей про Крым, про скопления раненых и тифозных, сказал: «Ведь я тебя знаю, тебе теперь еще больше захотелось туда ехать». Тогда желая испытать себя, Екатерина Михайловна стала ежедневно посещать «самую гнусную» из московских больниц.

21 января 1855 года Бакунина в числе сестер Крестовоздвиженской общины начала работу в бараках осажденного Севастополя. Знаменитый хирург Николай Пирогов в своих воспоминаниях с восхищением и уважением писал о редком трудолюбии и мужестве сестры Екатерины. Пирогов, а также посещавшие госпитали вице-адмирал П. С. Нахимов и генералы считали сестер милосердия незаменимыми помощницами. По поручению Пирогова, Екатерина Михайловна в конце 1855 года возглавила новое отделение медсестер для перевозки раненных в Перекоп. Позднее она получила предложение возглавить и саму Крестовоздвиженскую общину. По этому поводу Пирогов писал ей: «Не отговаривайтесь и не возражайте, здесь скромность неуместна… Я вам ручаюсь, Вы теперь необходимы для общины как настоятельница. Вы знаете, ее значение, сестер, ход дел, у Вас есть благонамерение и энергия.… Не время много толковать - действуйте!» На этом посту Бакунина оставалась вплоть до 1860 года.

В 1856 году война была закончена, и сестры вернулись в Петербург, где община продолжала свою благотворительную деятельность. Летом 1860 года Екатерина Михайловна оставила общину и уехала в деревню. В селе Козицино Новоторжского уезда Тверской губернии начался новый, не менее яркий этап ее жизни.

Врачей в губернии было мало. Население уезда (около 136 тысяч человек) обслуживал единственный врач. В специально построенном деревянном здании Бакунина открыла небольшую больницу на восемь коек, вела прием и оказывала медпомощь на свои средства и выплачивала содержание врачу. Уже к концу года количество получивших помощь превысило две тысячи человек, через год удвоилось. Прием Бакунина вела с утра. Днем она в крестьянской телеге объезжала больных, делала перевязки, давала лекарства, которые готовила сама. Она также приняла на себя обязанности попечительницы всех земских больниц уезда, которые отличались в губернии тем, что здесь не взималась плата за медобслуживание.

Когда в 1877 году Россия вступила в Русско-турецкую войну. Бакунина, как одна из опытнейших организаторов госпитального дела, оказалась востребована руководством Российского общества Красного Креста. Несмотря на 65-летний возраст, она едет на Кавказ в качестве руководительницы медсестер временных госпиталей. Ее деятельность здесь была еще более обширной, чем в годы Крымской войны. На фронте в этот раз Екатерина Михайловна пробыла больше года.

Умерла Екатерина Михайловна в 1894 году в селе Козицино, похоронена в селе Прямухино Тверской губернии в фамильном склепе Бакуниных.

24 ноября (7 декабря) ) - фрейлина русского двора, художница-любительница; первая юношеская любовь А. С. Пушкина , вдохновившая его на создание целого цикла лирических стихов.

Биография

Дочь действительного камергера, одно время управлявшего Академией наук , Павла Петровича Бакунина (1766-1805) от брака его с Екатериной Александровной Саблуковой (1777-1846). По отцу была двоюродной племянницей дипломата Д. П. Татищева ; по матери - внучкой сенатора А. А. Саблукова . Революционер Михаил Бакунин приходился ей троюродным братом.

Получила очень хорошее домашнее образование. С 1798 года жила с родителями за границей, сначала в Германии и Швейцарии , затем в Англии . В 1804 году из-за нехватки средств Бакунины вернулись в Россию. После смерти отца в декабре 1805 года воспитывалась вместе с братьями, Александром и Семеном , матерью и дедом А. А. Саблуковым, который был назначен их официальным опекуном. Жили они на съемной квартире в доме Таирова на набережной Невы .

Знакомство с Пушкиным

В 1811 году Александр Бакунин был определен в только что открывшийся Царскосельский лицей , в котором подружился с Пушкиным. Екатерина вместе с матерью часто навещала брата, а летом постоянно жили в Царском Селе. В «Ведомостях Лицея» отмечены их посещения: в 1811 – четыре, в 1814 – тридцать один, в 1815 - семнадцать, в 1816 – шесть, в 1817 – восемь раз.

Красивая 16-летняя Екатерина Бакунина была объектом внимания многих лицеистов, среди них были – Пушкин , Пущин и Иван Малиновский. «Прелестное лицо её, дивный стан и очаровательное обращение произвели всеобщий восторг во всей лицейской молодежи», - вспоминал С. Д. Комовский .

В 1815 году влюбленный Пушкин изобразил красоту Бакуниной в своем стихотворении «К живописцу». Его слова были положены на музыку лицеистом Н. А. Корсаковым и стали популярным романсом. Её имя он включил в так называемый «донжуанский список» . По мнению многих исследователей, всего Пушкин создал более двадцати лирических стихотворений под впечатлением своих встреч с Бакуниной и её образ появлялся в его произведениях вплоть до 1825 года.

При дворе

24 октября 1817 года Екатерина Бакунина стала фрейлиной императрицы Елизаветы Алексеевны и поселилась при царском дворе. Её назначение в обществе многие воспринимали неоднозначно. Н. М. Муравьев писал своей матери: «Меня весьма удивило то, что вы пишите о Бакуниной. С какой стати произвели её и каким образом - это весьма странно» .

Впоследствии Бакунина стала любимой фрейлиной императрицы. В 1818 году сопровождала её в поездке в Дармштадт и Веймар , потом в Мюнхен и Карлсруэ. По свидетельству современников, «красивая фрейлин Б.» отличалась особой грацией в танцах на придворных балах. Она дружила с В. А Жуковским и брала уроки живописи у придворного художника А. П. Брюллова . Будучи талантливой художницей-любительницей, она много занималась копированием и её любимым жанром был портрет. Её саму рисовали многие известные художники: О. А. Кипренский , П. Ф. Соколов и А. П. Брюллов.

В период жизни при дворе у фрейлины Бакуниной были и серьёзные романы, так в декабре 1821 года один из современников писал: «Авантюра Бакуниной чрезвычайно романтична! Остается надеяться, что роман будет продолжаться Бакуниной, которая очаровательна и достойна сделать хорошую партию». Однако, замуж она вышла уже в очень зрелом возрасте. В марте 1834 года Н. О. Пушкина писала дочери :

Замужество

Избранником Екатерины стал её давний знакомый, отставной капитан Александр Александрович Полторацкий (1792-1855). «Она так счастлива, что плачет от радости», - писала по поводу предстоящего бракосочетания фрейлина Шереметева . Их свадьба состоялась 30 апреля 1834 года в Петербурге, императрица Александра Фёдоровна лично благословила невесту на брак. Вскоре Екатерина вместе с мужем и своей матерью покинула столицу.

Они поселились в имение Полторацких в Рассказово Тамбовского уезда. «Она похоронила себя где-то в деревне, - писал барон М. А. Корф , - этот брак лишил её фрейлинского жалованья 3900 рублей ассигнациями, но по отзывам близких, они счастливы» . В 1837 году А. А. Полторацкий был избран предводителем дворянства в Тамбовском уезде и Екатерина Павловна часто бывала хозяйкой на балах и вечерах в Дворянском собрании. Её жизнь проходила в воспитании детей и в занятиях живописью. Она создала целую портретную галерею родных и близких. Работы её хранились в семье, передавались из поколения к поколению, а позже оказались в собрания многих музеев.

В 1846 году умерла мать Екатерины Павловны, а 13 марта 1855 года муж. Его похоронили в Петербурге в Новодевичьем монастыре . С 1859 года Полторацкая жила у замужней дочери в Костроме, на лето уезжала в имение Бакуниных Затишье и лишь изредка посещала Рассказово. В 1868 году, после смерти сына, она завещала усадьбу своему семилетнему внуку Александру. Умерла Екатерина Павловна 7 декабря 1869 года и похоронена в Петербурге рядом с мужем.

Дети

• Павел Александрович (1835-1835)
• Александр Александрович (1837-1867), корнет гусарского полка, поручик, выйдя в отставку в 1858 году жил в имение Рассказово, где занимался хозяйством. Жена - Юлия Николаевна Чихачёва, у них четверо детей.
• Екатерина Александровна (1838-1917), замужем за действительным статским советником Иванов Ивановичем Левашовым (ум. 1900), их дети Александр (1859-1914), Николай (1860-1913) и Екатерина (1861-1957; вышла замуж за двоюродного брата А. А. Полторацкого).

Напишите отзыв о статье "Бакунина, Екатерина Павловна"

Примечания

Ссылки

Литература

• В. Сысоев. Поэта первая любовь. Екатерина Петровна Бакунина. - Тверь, 2006. - 176с.: ил.
• Л. А. Черейский. // Черейский Л. А. Пушкин и его окружение / АН СССР. Отд. лит. и яз. Пушкин. комис. Отв. ред. В. Э. Вацуро. - 2-е изд., доп. и перераб. - Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1989.

Отрывок, характеризующий Бакунина, Екатерина Павловна

Он вышел, быстро подрагивая на каждом шагу и откинув несколько назад голову. Вся его потолстевшая, короткая фигура с широкими толстыми плечами и невольно выставленным вперед животом и грудью имела тот представительный, осанистый вид, который имеют в холе живущие сорокалетние люди. Кроме того, видно было, что он в этот день находился в самом хорошем расположении духа.
Он кивнул головою, отвечая на низкий и почтительный поклон Балашева, и, подойдя к нему, тотчас же стал говорить как человек, дорожащий всякой минутой своего времени и не снисходящий до того, чтобы приготавливать свои речи, а уверенный в том, что он всегда скажет хорошо и что нужно сказать.
– Здравствуйте, генерал! – сказал он. – Я получил письмо императора Александра, которое вы доставили, и очень рад вас видеть. – Он взглянул в лицо Балашева своими большими глазами и тотчас же стал смотреть вперед мимо него.
Очевидно было, что его не интересовала нисколько личность Балашева. Видно было, что только то, что происходило в его душе, имело интерес для него. Все, что было вне его, не имело для него значения, потому что все в мире, как ему казалось, зависело только от его воли.
– Я не желаю и не желал войны, – сказал он, – но меня вынудили к ней. Я и теперь (он сказал это слово с ударением) готов принять все объяснения, которые вы можете дать мне. – И он ясно и коротко стал излагать причины своего неудовольствия против русского правительства.
Судя по умеренно спокойному и дружелюбному тону, с которым говорил французский император, Балашев был твердо убежден, что он желает мира и намерен вступить в переговоры.
– Sire! L"Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l"aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l"Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]