Родилась 7 августа 1929 г. в Москве, закончила отделение психологии философского факультета МГУ им. М.В.Ломоносова (1952), доктор психологических наук (1971), профессор (1976), преподавала в МГУ (с 1958), - в должности профессора (с 1974), зав. кафедрой нейро- и патопсихологии факультета психологии МГУ (1977-1980), зав. лабораторией нейропсихологии в Институте Психологии АН СССР (1972-1980), заслуженный профессор МГУ (с 1996). Лауреат Ломоносовской премии 2-й степени и бронзовой медали ВДНХ (1973). Член редколлегии журнала "Вестник МГУ". Серия 14. "Психология". Скончалась 6 марта 2004.
Евгения Давыдовна Хомская - известный специалист в области нейропсихологии. В дипломной работе, выполненной под руководством профессора А.Н.Соколова, Х. удалось экспериментально выявить феномен изменения слуховой чувствительности человека в ответ на восприятие им различных слов, и, тем самым, был намечен один из путей изучения психосемантических характеристик индивидуального сознания. Самостоятельная научная деятельность Хомской тесно связана с творчеством профессора А.Р.Лурия. Хомская начала работать ст. лаборантом, затем педагогом-воспитателем в Санатории № 36 Мосгорздравотдела, который являлся клинической базой лаборатории по изучению детей-олигофренов (зав. лабораторией А.Р.Лурия) Института дефектологии (1953-1958). За эти годы была написана кандидатская диссертация Хомской на тему: “Роль речи в компенсации нарушений условных двигательных реакций у детей” (1957). Исследовались дети с задержкой психического развития и дети-олигофрены. Оказалось, что присоединение речи к двигательным реакциям может компенсировать нарушения движений у детей с задержками психического развития в отличие от детей, страдающих разными формами олигофрении. Результаты исследования подтвердили гипотезу А.Р.Лурия о том, что нейродинамика речевых процессов в ее развитии опережает нейродинамику двигательных процессов и поэтому возможна компенсация нарушений движений через речь.
С 1958 по 1980 гг. Хомская возглавляла группу психофизиологии в нейропсихологической лаборатории А.Р.Лурия Нейрохирургического госпиталя им. Бурденко и преподавала в МГУ. Здесь ею был собран материал для докторской диссертации, успешно защищенной в 1971 г. по теме: “Лобные доли мозга и процессы активации”. В исследовании были изучены многосторонние функции лобных долей мозга и особенно их важнейшая роль регулятора в процессах активации, механизмы произвольного контроля с помощью речи. Метод исследования - электроэнцефалография, изучались ЭЭГ-ответы на иррелевантные сигналы и сигналы, связанные с деятельностью по решению разного рода задач (например, счетных). Было обнаружено, что при включении в активную деятельность по выполнению заданий, требующих речевой регуляции, возникают генерализованные реакции активации ЭЭГ (верхних отделов альфа-диапазона), носящие неугасимый характер. Такого рода реакции оказались характерны для нормы и всех больных с очаговыми поражениями мозга, кроме больных с поражениями медиа-базальных отделов лобных долей. Впервые были введены способы оценки ассиметрии формы волны ЭЭГ (восходящей и нисходящей), выявлявшиеся с помощью специально созданных технических средств. Показатель изменения ассиметрии волн ЭЭГ при интеллектуальной нагрузке оказался более чувствительным, чем изменения амплитудной и частотной составляющих спектра ЭЭГ. Результаты исследования позволили различать псевдолобных больных (при вторичных лобных синдромах) и выявлять лобную симтоматику при субклинических формах заболеваний мозга. Материалы диссертации были опубликованы в книге: “Мозг и активация” (М., 1972), переведенной и изданной в 1983 г. в США.
В 1970- е гг. Хомская руководит лабораторией нейропсихологии в ИП АН СССР и продолжает цикл исследований, обозначенных ею как “нейропсихологическая психофизиология”. В этот период публикуются сборники и монографии, посвященные новым методам нейропсихологических исследований функционального состояния мозга; функциям лобных долей мозга.
В 1980-е - 1990-е гг. - Хомская разрабатывает теоретические основы нейропсихологии, новые методические приемы изучения познавательных и эмоциональных процессов, занимается исследованием проблемы межполушарной ассиметрии мозга, нейропсихологических основ индивидуальных различий в норме.
Евгения Давыдовна Хомкая читала в МГУ курсы: “Основы нейропсихологии”, “Клиническая нейропсихология”, “Психофизиология локальных поражений мозга”, “Патология эмоций”, “Нейропсихология индивидуальных различий” и др. Ею опубликован первый в нашей стране учебник для университетов “Нейропсихология” (1987), представляющий собой фундаментальный труд, отражающий современное состояние нейропсихологии, вклад А.Р.Лурия и отечественной нейропсихологической школы в ее формирование как самостоятельной науки. Хомская - автор и редактор ряда учебных пособий по нейропсихологии, обеспечивающих университетскую подготовку студентов, специализирующихся в области нейропсихологии: Нейрофизиологические основы внимания. (Хрестоматия). М., 1979; Нейропсихология. Тексты. 1984. Ею организован оригинальный спецпрактикум по компьютерной нейропсихологической диагностике. Хомская была организатором ряда конференций, симпозиумов по нейропсихологии как в нашей стране, так и за рубежом, неоднократно выезжала за рубеж с докладами и лекциями по нейропсихологии (Финляндия, Болгария, Югославия, Польша и др.). Подготовила 35 кандидатов наук.
Хомская Е.Д., Батова Н.Я.МОЗГ И ЭМОЦИИ
Печатается по изданию: Хомская Е.Д., Батова Н.Я. Мозг и эмоции (нейропсихологическое исследование). М.: Изд-во МГУ, 1992. С. 6-67
ГЛАВА I. ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ
§ 1. НЕРЕШЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПСИХОЛОГИИ ЭМОЦИЙ
Проблема эмоций в современной общей психологии разработана существенно меньше, чем другие области психологического знания. Более того, можно считать, что в настоящее время наблюдается кризис психологии эмоций. Нерешенных вопросов психологии эмоций значительно больше, чем разработанных, решенных. Почему сложилось такое положение? Причины надо искать не только и не столько в субъективных факторах - в нежелании или неумении тех или иных исследователей заниматься этой проблемой, - а в объективной сложности самой проблемы, в принципиальном отличии психологии эмоций от других психологических проблем и прежде всего в принципиальном отличии эмоциональных явлений от познавательных (когнитивных). И хотя любое психическое явление осуществляет две основные функции - отражения и регуляции, - эмоциональные явления осуществляют их существенно иначе, чем процессы, называемые познавательными, - ощущения, восприятие, память, мышление, воображение и др. Эмоции - более древняя ("первичная") форма отражения, чем в значительной степени более осознанные, опосредованные речью познавательные процессы, и их глазное назначение - сигнализировать о пользе или вреде для организма того или иного явления. Эта оценка знака явления (положительного или отрицательного) является первичной. Экспериментально показано существование такой эмоциональной "первооценки", или "первовидения", которая предшествует более развернутой, логической, осознанной оценке (Е.Ю. Артемьева, 1980). О "первичности" эмоций пишет также и К. Обуховский (1970 г.) - "вначале была эмоция". Как более древняя форма отражения эмоции несут на себе печать глубинных связей со сферой потребностей и желаний человека. И эта тесная связь с потребностями - важнейшая характеристика эмоций. Качественная специфичность эмоций во многом зависит от той потребности, на базе которой они формируются (П.В. Симонов, 1970, 1975, 1981; М. Н. Русалова, 1979; и др.).
Эмоции - "внутренний регулятор" деятельности (А.Н. Леонтьев, 1975). Однако функцию регуляции поведения эмоции выполняют не прямо, а через мотивы, причем нередко мотивы собственного поведения остаются для человека неосознанными. Эта особенность эмоциональных явлений - их тесная связь со сферой бессознательного - также составляет важнейшую специфику эмоций, существенно отличающую ее от познавательных процессов, которые в большей степени осуществляются под контролем сознания.
Иными являются и закономерности, которым подчиняются эмоциональные явления: закономерности возникновения, функционирования и прекращения эмоций, закономерности их формирования и закономерности их распада, нарушения.
Признавая существенное различие познавательных и эмоциональных психических явлений, было бы неверным утверждать их полную автономность, независимость друг от друга. Известно положение Л.С. Выготского о единстве "аффекта и интеллекта", а также мнение о том, что "без человеческих эмоций не может быть и человеческого познания". Однако это единство не означает тождество. Эмоциональные и познавательные процессы тесно взаимодействуют, но они не тождественны - и в этом суть проблемы.
Характеризуя нерешенные проблемы психологии эмоций, следует начать, очевидно, с объекта исследования. В современной психологии эмоций нет четкого определения объекта исследования, т.е. полного описания того, что входит в понятие "эмоциональное явление" в отличие от неэмоционального (когнитивного, волевого и др.). Это отчетливо наблюдается, например, в той области исследований, которая занимается проблемой эмоциональных состояний. Как известно, в настоящее время выделяют различные эмоциональные состояния: "стресс", "тревога", "напряженность", "фрустрация" и др. Эти понятия недостаточно четко различаются, так как отсутствуют четкие критерии эмоциональных состояний вообще, их отличие (сходство) от других состояний - психических, нервных, функциональных и др. Неопределенность содержания понятия "эмоциональное состояние" (как и эмоций вообще) очень осложняет проведение исследований в этой области психологического знания. Недифференцированность, неточность понятий нашла свое отражение и в определении эмоций.
Согласно определению, данному в "Психологическом словаре" (1983 г.), "эмоции (от латинского emoveo - волную, потрясаю) - это особый класс психических процессов и состояний, связанных с инстинктами, потребностями и мотивами, отражающих в форме непосредственного переживания (удовлетворения, радости, страха и т.д.) значимость действующих на индивида явлений и ситуаций для осуществления его жизнедеятельности". Данное определение неполно, так как оно не отражает ряд существенных характеристик эмоций и их отличие от познавательных процессов, а именно: а) не отражена связь эмоций с бессознательной сферой, б) их отношение к деятельности (а не жизнедеятельности) человека, в) специфика их возникновения), г) закономерности их функционирования и др.
В теоретическом осмыслении эмоций, как известно, имеются две крайние позиции. С одной стороны, это биологизаторские представления об эмоциях как адаптационном (и только) механизме приспособления психики к среде, с другой - это интеллектуалистические представления об эмоциях как результате дефицита информации. К числу первых относится, например, концепция П.К. Анохина, не видевшего разницы между эмоциями животных и человека ни в качественном, отношении, ни с точки зрения выполняемых ими функций. Примером второй точки зрения является информационная теория П.В. Симонова, сводящая все многообразие эмоций к дефициту информации. И та и другая концепции не могут претендовать на целостную характеристику эмоций как психических явлений, хотя они и отражают определенные аспекты эмоциональной сферы. Прежде всего, эти концепции не учитывают сложный неоднородный состав эмоциональных явлений, составляющих "эмоциональную сферу" человека. В "эмоциональную сферу" человека входят, по-видимому, различные типы эмоциональных явлений, такие, как "эмоциональный тон ощущений", эмоциональная реакция (или эмоциональный процесс), эмоциональные состояния, эмоционально-личностные качества. Каждый из этих типов эмоциональных явлений характеризуется своими закономерностями формирования, функционирования и распада, что нельзя не учитывать при построении общепсихологической концепции эмоций. Общепсихологическая концепция эмоций должна учитывать и центральный для человеческой психики фактор - фактор социального опыта, культурно-исторической детерминации всех человеческих психических явлений, включая и эмоции. Социальная детерминация определяет прежде всего тот предмет (объект), на который направлено эмоциональное явление, т.е. эмоциональную оценку его восприятия. Социальная детерминация (через вид психической деятельности) объясняет возникновение той или иной эмоции. Культурно-историческая детерминация определяет также и формы выражения эмоций, процессы их саморегуляции. Общепсихологическая теория эмоций должна имманентно включать в себя и эти аспекты эмоциональных явлений. Наконец, общепсихологическая концепция эмоций должна включать и представления о механизмах реализации эмоций, т.е. о тех психофизиологических закономерностях, которые обеспечивают их осуществление.
Не менее важным нерешенным вопросом общей психологии эмоций является вопрос классификации эмоциональных явлений. Общепринятое подразделение эмоциональных явлений на чувства, аффекты и эмоции (А. Н. Леонтьев, 1975) и даже добавление к ним "эмоционального тона ощущений" никак не исчерпывает все разнообразие эмоциональных явлений. Основной дефект данной классификации - отсутствие единого критерия, лежащего в ее основе. Бесспорно, нуждается в пересмотре сам критерий выделения эмоциональных явлений. В качестве критериев (они же параметры эмоций) могут выступать, по-видимому, самые различные, такие как характер потребностей (витальные, базальные - социальные, небазальные), их уровень (элементарные - сложные), их знак (положительные - отрицательные), их связь с модальностью ощущений и восприятий (эмоции, связанные со зрением, слухом, вкусом, тактильными функциями, движением и пр.), их связь с опытом (врожденные - приобретенные), степень осознанности эмоций (осознанные - неосознанные), отношение к состоянию активации (активизирующие - успокаивающие), их объект (направленные "на себя" - направленные "вовне"), их длительность (краткие - длительные), их интенсивность (сильные - слабые), их отношение к деятельности (ведущие - неведущие) и т.д. Очевидно, что сам по себе ни один из этих критериев признаков) не может быть принят как единственный, так как эмоциональные явления многомерны и характеризуются одновременно многими параметрами. Эмоции представляют собой системные явления и как таковые обладают системными качествами. Выделение этих качеств, их объективизация позволит построить непротиворечивую классификацию эмоций. Можно допустить, например, что каждая эмоция как система может быть охарактеризована по многим осям (векторам) в соответствии с принципом многомерного шкалирования, разработанным Е.Н. Соколовым, Ч.А. Измайловым (1984 г.). Более широкие возможности этой модели, ее адекватность была доказана по отношению к широкому классу когнитивных психических явлений, связанных с речевой системой, - гностических, мнестических, интеллектуальных (А. Ю. Терехина, 1987). Возможно, что данная модель может удовлетворительно описать и определенный класс эмоциональных явлений, во всяком случае те, которые могут быть представлены в сознании. Эта область ждет еще своих исследователей.
В целом современные представления об эмоциях могут быть существенно дополнены анализом патологического материала, изучением форм нарушений эмоциональной сферы. Прежде всего этот материал поможет в уточнении критериев выделения эмоциональных явлений, их основных характеристик. В патологии, как известно, обнажается то, что скрыто в норме.
К числу малоразработанных проблем психологии эмоций относится и проблема мозговой организации эмоциональной сферы, входящая в компетенцию нейрофизиологии и нейропсихологии.
В этой области, как и в других областях нейропсихологии, можно выделить как представления, исходящие из идей узкого локализационизма, так и представления, опирающиеся на более комплексную системную трактовку проблемы связи мозга с психикой .
Наиболее распространены узколокализационистские концепции мозговой организации эмоций. Эти концепции стимулировались (и стимулируются до сих пор) многочисленными нейрофизиологическими исследованиями подкорковых мозговых "центров" эмоций (эмоций ярости, страха, тревоги, удовольствия и др.), проводимых как на животных, так и на человеке (X. Дельгадо, 1971; В.М. Смирнов, 1976).
На животных методом стимуляции обнаружены "центры" эмоции страха - в передней части островка, в задних отделах гипоталамуса, в области покрышки, в миндалевидном ядре; "центры" эмоции гнева, ярости - в области миндалины, в срединном центре таламуса; "центры" эмоции тревоги - в переднем отделе гипоталамуса, в области миндалины, в медиальных ядрах таламуса; "центры" эмоций удовольствия - в вентромедиальных ядрах таламуса, во фронтальных областях, в зоне перегородки.
На человеке были получены сходные данные по "эмоциогенным зонам" (Н.П. Бехтерева и др., 1967; Н.П. Бехтерева, 1980, 1988; Н.П. Бехтерева, Д.К. Камбарова, 1985; и др.). Причем было показано, что эмоциональные состояния, которые возникают при электрическом раздражении подкорковых структур, находятся под контролем сознания, адекватно оцениваются самим человеком. Все эти исследования показали, что методом электростимуляции у человека можно вызвать лишь небольшое число эмоций (гнев, страх, удовольствие - по сведениям одних авторов, или еще печаль, отвращение, интерес или внимание - по данным других). Эти эмоции получили название базальных, или основных эмоций. Предполагается, что все остальные эмоции являются продуктом усложнения базальных, их сочетания, условно-рефлекторного накопления социального опыта.
Данные исследования, следуя традициям узкого локализационизма, приурочивают определенные эмоции к узким областям мозга и рассматривают подкорковые "центры" эмоции как основной мозговой аппарат эмоциональных явлений.
Более системных позиций придерживаются сторонники существования "эмоционального мозга" (или "Круга Пейпеца") как основного мозгового субстрата эмоций. В "эмоциональный мозг" включают "лимбическую область переднего и среднего мозга", а именно - гипоталамус (центральное звено лимбической системы, по Э. Гельгорну и Дж. Луфборроу, 1966), соединенный двусторонними связями с лимбическими структурами переднего мозга и среднего мозга. В соответствии с данной концепцией, "эмоциональный мозг" может быть изображен как система, состоящая из трех взаимосвязанных звеньев, а именно: 1) лимбической системы переднего мозга (гиппокамп, перегородка, периформная кора, поясная извилина или лимбическая кора, амигдала, септум, обонятельная луковица); 2) гипоталамуса (32 пары ядер, входящие в передний комплекс, связанный с парасимпатической вегетативной системой, задний комплекс, связанный с симпатической нервной системой); 3) лимбической области среднего мозга (центральное серое вещество, околоцентральпая ретикулярная формация). Все эти зоны составляют лимбическую долю Брока, куда также входят и другие структуры: центральное серое вещество среднего мозга, маммилярныс тела, гипофиз, переднее ядро таламуса, вентральное и дорсальное ядра покрышки. Все эти структуры по Мак-Лину (1954) обозначаются как "висцеральный мозг".
Таким образом, данная концепция отводит решающую роль в мозговой организации эмоций подкорковым структурам, причем лимбическая древняя кора рассматривается как орган, "воспринимающий эмоциональные ощущения" (S.W. Papez, 1937).
Более современная концепция отводит лимбической системе роль координатора различных систем мозга, участвующих в обеспечении эмоций , предполагая, что центральное звено "лимбического мозга" связано двусторонними связями как с подкорковыми структурами (перегородкой, верхними буграми четверохолмия, голубым пятном и др.), так и с различными областями коры больших полушарий (Г. Шепард, 1987; и др.).
В целом, однако, следует отметить, что роль новой коры в регуляции эмоциональных состояний изучена пока недостаточно. Доказательства участия новой коры в эмоциональных реакциях получены на животных нейрофизиологическими методами и на людях клиническими наблюдениями. Установлено, что у декортизированных животных легко возникает реакция ярости в результате дефицита тормозящих влияний на функции заднего гипоталамуса. Двустороннее разрушение базальных отделов коры лобных долей мозга над хиазмой ведет к облегчению реакции ярости, якобы вследствие высвобождения "центра ярости" в гипоталамусе (J.F. Fulton, 1851). На клиническом материале показано, что префронтальная лоботомия, прерывание префронтально-лимбических связей между префронтальной конвекситальной корой и передними отделами таламуса ведет к появлению эйфории, снижению напряжености, агрессивности, появлению пассивности…и др.). Височная лоботомия, используемая как средство лечебного воздействия при эпилепсии, снижает гневливость, общую напряженность, ведет к исчезновению эпилептических припадков… Этими данными показано преимущественное отношение к эмоциональной сфере передних - лобных и височных - отделов головного мозга.
В целом, однако, сведения о роли новой коры больших полушарий в регуляции эмоциональных состояний далеко не полны.
За последние годы изучение мозговой организации эмоций осуществляется также и в рамках проблемы межполушарной асимметрии мозга и мсжполушарного взаимодействия. Однако результаты этих работ достаточно противоречивы и пока не дали оснований для общепризнанных представлений о латеральной организации эмоций (см. ниже).
Таким образом, одним из нерешенных вопросов психологии эмоций продолжает оставаться вопрос о мозговой организации эмоциональных явлений Его решение может быть существенно продвинуто с помощью нейропсихологических исследований, направленных на оценку роли различных мозговых структур в осуществлении эмоциональных реакций и состояний.
Именно этот аспект изучения проблемы эмоций и составляет основное содержание настоящей монографии.
§ 2. ЭМОЦИИ И ПОЗНАВАТЕЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ
Одной из важнейших характеристик эмоций является их связь с познавательными процессами. Изучение связи между эмоциональными и познавательными процессами восходит еще к трудам Л.С. Выготского и других классиков советской психологии. В 1934 г. Л.С. Выготский писал "Кто оторвал мышление с самого начала от аффекта, тот навсегда закрыл себе дорогу к объяснению причин самого мышления" (1956, с. 54). А.Н. Леонтьев (1971) подчеркивал, что эмоции выражают оценочное, личностное отношение к существующим или возможным ситуациям, к себе и к своей деятельности. О единстве аффективного и интеллектуального как существенной характеристики самих эмоций писал С.Л. Рубинштейн (1946), считавший, что эмоции как таковые обусловливают прежде всего динамическую сторону познавательных функций, тонус, темп деятельности, ее "настроенность" на тот или иной уровень активации; действие эмоций может быть как стеническим, усиливающим, так и астеническим, понижающим; причем если в норме сознательная познавательная интеллектуальная деятельность тормозит эмоциональное возбуждение, придавая ему направленность и избирательность, то при аффектах, при сверхинтенсивном эмоциональном возбуждении избирательная направленность действий нарушается и возможна импульсивная непредсказуемость поведения.
В.К. Вилюнас (1976, 1979, 1988) обосновывает невозможность существования эмоций в отрыве от познавательных процессов следующим образом: эмоции выполняют свои функции, наиболее общими из которых являются оценка и побуждение; в зависимости от познавательного содержания психического образа они выделяют цели в познавательном образе и побуждают к соответствующему действию. Предлагается классификация эмоций по их познавательной составляющей - предмету, что позволяет рассматривать любой предмет традиционно выделяемого познавательного процесса-восприятия, памяти, мышления - как объект эмоционального переживания. Автор считает, что знание функций эмоций по отношению к познавательному содержанию позволяет подойти к экспериментальному изучению эмоций через анализ познавательных процессов. Познавательные процессы, сопровождающиеся явным эмоциональным переживанием, будут иметь ряд динамических отличий от эмоционально слабо переживаемых. К ним относятся темп, скорость, продуктивность познавательных процессов. Изучение этих характеристик познавательных процессов позволит судить об эмоциях, их проявлениях, о таких характеристиках эмоций, как знак (положительный или отрицательный) и интенсивность (сильная, слабая).
В современной психологии связь между эмоциональными и когнитивными семантическими явлениями изучается также в рамках психосемантики. Имеются убедительные экспериментальные данные относительно влияния эмоций на категориальные семантические структуры (В.Ф. Петренко и др., 1982; В.Ф. Петренко, 1983, 1988).
Авторы рассматривают эмоции как операторы категоризации объектов, операторы размерности семантического пространства. Как особый вид обобщений выделяются "аффективные обобщения", которые рассматриваются ими как своего рода переход от когнитивной семантической организации лексики к более глубинным коннотативным уровням ее организации. Данные работы непосредственно исходят из положений А.Н. Леонтьева (1975) о единстве "отражения и отношения", проявляющегося во влиянии личностных смыслов (значений явления для субъекта, опосредованных мотивационной системой) на процесс категоризации.
Психосемантические работы показали, что аффективное возбуждение ведет к "уплощению семантического пространства", уменьшению его размерности, изменению уровня категоризации, к переходу от расчлененных понятийных форм категоризации к уплощенным коннотативным формам отражения. Изменение эмоционального состояния субъекта ведет и к актуализации новых семантических структур или "семантических гештальтов" (В.Ф. Петренко, 1988).
В современной литературе накоплен целый ряд конкретных экспериментальных данных о связи эмоций с различными познавательными процессами: памятью, восприятием и мышлением.
Довольно многочисленны эксперименты по изучению влия-ния эмоций на запоминание. Еще в ранних исследованиях (см. обзор П. Фресса и Ж. Пиаже, 1975) было выявлено, что события, оцениваемые испытуемыми как очень приятные или очень неприятные, запоминаются лучше, чем события нейтральные. Даже бессмысленные слоги в сочетании с явно привлекательными или непривлекательными лицами на фотографиях запоминаются лучше, чем те же слоги в сочетании с умеренно привлекательными (L.Wispe, 1981). Как непосредственное, так и отсроченное узнавание лиц на фотографиях осуществлялось на более высоком уровне в том случае, если лицо, изображенное на фотографии, сравнивалось субъектом с самим собой, т.е. оценивалось более эмоционально.
Рядом авторов изучалось влияние эмоций на запоминание слов. Определение аффективной тональности слов проводилось различными методами: априорной оценкой психолога, оценкой независимыми судьями, не принимавшими участия в эксперименте…, оценкой самими испытуемыми. Некоторые психологи просили испытуемых составить индивидуальный список слов, вызывающих у них приятные или неприятные ассоциации, или выбрать такие из заранее составленного экспериментатором списка. В качестве критерия "эмоциональности" слов использовалась и кожно-гальваническая реакция. Обнаружено: "эмоциональные" слова запоминаются лучше неэмоциональных; слова, вызывающие КГР большей амплитуды, как правило, сохраняются в памяти лучше, чем слова, вызывающие малоамплитудную КГР. При попарно-ассоциативном научении улучшается запоминание слов, если используются в качестве мнемических средств эмоциональные образы. Существенно увеличивается воспроизведение слов, входящих в "эмоциональную" фразу, по сравнению с той, которая была составлена как нейтральная.
Л. Постман и Б. Шнайдер изучали вопрос о том, не связан ли эффект преимущественного воспроизведения "эмоциональных" слов с большей частотой употребления этих слов в речи. Эксперимент на запоминание высокочастотных и низкочастотных слов, имеющих различный ценностный эмоциональный ранг для субъекта, показал, что этот ранг является более важной детерминантой, чем частота употребления данных слов в речи. Показана преимущественная устойчивость "эмоциональных" слов к факторам, ухудшающим воспроизведение слов (интерференция, неупорядоченность материала и т.п.). Установлено, таким образом, существование эффекта селективной предрасположенности к запоминанию "эмоциональных" слов.
Более сложны закономерности влияния знака эмоций на эффективность запоминания. При воспроизведении слов сразу после заучивания различия в сохранении приятного и неприятного материала незначительны или равны нулю, однако при отсроченном воспроизведении влияние знака на предпочтение материала возрастает. Преимущественное запоминание и воспроизведение позитивной или негативной информации связано с личностными особенностями испытуемых, а также с их исходным эмоциональным состоянием. В литературе, однако, имеются на этот счет различные мнения. Так, начиная с Г. Эббингауза (1911), многие авторы считали, что приятное запоминается лучше, чем неприятное. Эта точка зрения нашла широкое распространение благодаря теории 3. Фрейда о вытеснении из памяти неприятных впечатлений. Однако П. Блонский (1979) показал обратные результаты, а ряд авторов вообще не обнаружили никакого различия в эффективности запоминания приятных или неприятных событий. Наконец, еще в ранних работах было показано, что на эффективность запоминания положительно или отрицательно эмоционально окрашенного материала влияет время воспроизведения и при отсроченном воспроизведении лучше сохраняются слова, вызывающие приятные ассоциации.
С открытием феноменов перцептивной защиты и сенсибилизации исследование запоминания позитивного и негативного эмоционального материала велось уже с учетом личностных особенностей испытуемых. Было обнаружено, что чаще забываются слова-табу теми испытуемыми, которые характеризуются реакцией подавления при осознании этих слов; такие испытуемые как бы избегают слова-табу, завышая частоту других слов. Испытуемые с повышенной восприимчивостью к неприятным воздействиям (и подавлением приятных) завышают частоту именно неприятных слов и наоборот…. Выявлена связь между "полезависимостью" и запоминанием эмоционально окрашенной информации: зависимые от поля испытуемые чаще "забывают" неприятный материал.
Не только личностные особенности, но и исходное эмоциональное состояние испытуемых воздействует на воспроизведение эмоционально окрашенной информации. Внушенная временная депрессия уменьшает воспроизведение приятной информации и увеличивает воспроизведение неприятной, внушенное приподнятое настроение ведет к уменьшению воспроизведения негативных и увеличению позитивных событий. Сходные результаты получены и другими авторами, изучавшими влияние настроения на запоминание приятного или неприятного содержания слов, фраз, рассказов, эпизодов личной биографии. Радостное и грустное состояние создавалось у испытуемых как с помощью постгипнотического внушения, так и посредством описания соответствующего настроения или просьбой представить и описать определенное эмоциональное состояние.
Однако в литературе имеются также и данные, отрицающие зависимость памяти на эмоциональные стимулы от исходного эмоционального состояния, хотя они и малочисленны. Так, Г. Бауэр с соавторами не обнаружили влияния настроения на воспроизведение положительных и отрицательных по эмоциональному значению слов, а другие авторы. наблюдали лучшее воспроизведение "эмоциональных" слов без различия по знаку только у лиц с внушенной депрессией. Ряд авторов отмечают корреляцию настроения с типом запоминания слов только у тех испытуемых (профессионалов-психологов), кто ожидал такого результата. Объяснением таких экспериментов, по-видимому, является подбор слов, взятых для запоминания, абстрактных и тесно не связанных с переживаниями субъекта слов, а также варьирование стимульного материала при одинаковом эмоциональном состоянии испытуемых.
В целом, однако, можно считать доказанным положение о том, что запоминание различного по содержанию материала изображений, слов, фраз, текстов зависит как от его эмоционального значения, так и от эмоционального состояния испытуемого.
Влияние эмоций на когнитивную сферу обнаруживается и в перцептивных процессах .
Подробный обзор экспериментальных данных относительно влияния эмоционально-личностных особенностей испытуемых на восприятие эмоционального материала можно найти в работе Е.Т. Соколовой (1976). Одним из центральных в этой области является факт влияния эмоций на пороги опознания "эмоциональных" и "нейтральных" слов, предъявляемых тахистоскопически. Как утверждает Э.А. Костандов (1979), наблюдается как повышение, так и понижение порогов опознания "эмоциональных" слов по сравнению с "нейтральными". По данным автора, повышение порогов опознания встречается значительно чаще (у 75% испытуемых).
Исследование влияния знака и интенсивности эмоций на перцептивные процессы показало, что восприятие как вербального, так и невербального позитивно и негативно эмоционально окрашенного материала прежде всего зависит от исходного эмоционального состояния испытуемого. Уже давно показано, что в состоянии фрустрации у испытуемых появляются ошибки восприятия, состоящие в замене "нейтральных" слов, предъявляемых тахистоскопически, на слова тревожного содержания (такие, как "взрыв", "уничтожение" и др.). Испытуемые, которые в предварительных экспериментах достигали успеха, лучше распознавали слова, выражающие успех (например, "совершенство", "превосходный" и др.), а испытуемые, которые потерпели неудачу, проявляли значительно большую чувствительность к словам, означающим неуспех (например, "неспособный", "дефект" и т. п.).
Одна из первых попыток изучения влияния эмоционального состояния на восприятие невербальных стимулов была предпринята еще в 30-х годах. Оказалось, что в ситуации отрицательного эмоционального состояния, оценки лиц по фотографиям, предъявленным испытуемым, смещались в отрицательную сторону. Состояние тревоги перед трудным экзаменом усиливает отрицательные оценки незнакомых лиц на фотографиях по сравнению с контрольными данными (Я. Рейковский, 1979). В исследованиях, в которых состояние тревоги определялось с помощью прожективных тестов, было показано, что испытуемые с высоким уровнем тревоги более склонны к восприятию элементов угрозы в предлагаемых ситуациях…
Кожно-гальваническая реакция, наибольшая у лиц с высокой тревожностью, возникает при рассмотрении как неприятных картинок, так и вербального контекста, которым они сопровождаются.
Установлено, что влияние "эмоционального фона" на оценку положительных и нейтральных эмоциональных выражений лиц более выражено после 15-минутной отсрочки, чем через 1 минуту.
Таким образом, восприятие зависит как от эмоционального содержания стимулов, так и от исходного эмоционального состояния испытуемых; восприятие стимулов, явно эмоционально переживаемых испытуемыми, характеризуется рядом отличительных признаков (динамических, семантических и др.).
В литературе описано влияние эмоций на интеллектуальные процессы. Согласно данным И. А. Васильева и др. (1980), эмоционально насыщенная деятельность шахматиста (по данным КГР и частоты пульса) является более эффективной по сравнению с эмоционально менее насыщенной. Качественные исследования авторов показали, что эмоции сопровождают наиболее творческие виды мыслительной деятельности. Искусственно вызванные положительные эмоции могут положительно влиять на решение задач: в хорошем настроении испытуемые проявляют большее упорство и решают большее количество задач, чем в нейтральном состоянии. У женщин при этом увеличивается также скорость решения задач.
Влияние эмоций на ассоциативные процессы отмечалось многими авторами. По мнению С.Л. Рубинштейна (1946), течение ассоциаций под влиянием эмоций изменяется настолько ярко, что эти изменения могут быть использованы в качестве диагностического симптома эмоционального состояния. В свое время автор ассоциативного теста швейцарский психиатр К. Юнг показал, что при наличии эмоционального переживания возникают нетипичные "субъективные" ассоциации, т.е. изменяется семантика ассоциативного процесса. По данным А.Р. Лурия (1930 и др.), под влиянием эмоций происходит изменение (чаще замедление) нормальной для данного индивида времени ассоциативной реакции. Ассоциативный эксперимент, как известно, успешно используется представителями психоанализа для выявления вытесненных эмоций. В современной психотерапии ассоциативный эксперимент широко используется для выявления "критических" слов. Показано, что при эффективной психотерапии эти слова имеют более короткий период. Оценка времени ассоциативной реакции на "эмоциональные" слова может служить способом проверки эффективности действия фармакологических веществ в психофармакологии (см. Р. Конечный, Н. Боухал, 1983).
Эмоционально значимые слова в отличие от "нейтральных" вызывают два типа ответных ассоциативных реакций: быстрые и медленные, что коррелирует с быстрым и медленным узнаванием тех же слов, предъявленных тахистоскопически. Испытуемые, у которых искусственно было вызвано положительное эмоциональное состояние, обнаруживают более разнообразные ассоциации на положительные слова, чем на "нейтральные", хотя авторы отмечают, что на "нейтральные" слова более необычны первые ассоциации. Факторный анализ результатов ассоциативного эксперимента, проведенный М. Роу, показал существование связи между частотой употребления эмоционально окрашенных слов и частотой пропусков и ошибок в ответ на эти слова.
Таким образом, связь с эмоциональной сферой, знаком и интенсивностью эмоций проявляется в различных познавательных процессах - мнестических, гностических, интеллектуальных, влияя на эффективность, семантическую структуру познавательной деятельности и характер ее протекания.
Исследование оценки собственного эмоционального состояния представляет собой самостоятельный аспект изучения эмоций. Как известно, самооценка исследуется в психологии в различных аспектах: ее формирование, динамика, роль в регуляции поведения и др. (см. обзоры И.П. Чесноковой, 1977; И.С. Кон, 1978; и др.).
Особой формой самооценки является самооценка эмоционального состояния. Она, как известно, может осуществляться на двух уровнях: аффективном и когнитивном (осознанном). Возможность осознания собственного эмоционального состояния предполагает помимо сохранности самой способности осознать себя еще и знание социальных норм и эталонов (Я. Рейковский, 1979).
Методический арсенал изучения самооценки своего эмоционального состояния включает в основном методы прямого опроса испытуемых относительно их эмоциональных переживаний. Сюда входят метод свободного самоописания самочувствия, тест-анкета с перечнем переживаний, из которых испытуемому необходимо выбрать соответствующие своим (Б.И. Додонов, 1978), модифицированная шкала Дембо-Рубинштейн и различные варианты этого метода (А.Е. Ольшанникова и др. 1977; и др.), шкалы типа разработанных А. Уэсманом и Д. Риксом, включающие набор из 10 словесных описаний градаций эмоционального состояния, из которых испытуемому надо выбрать одно, и др. Наиболее распространены тесты-вопросники, например вопросник Ч. Спилбергера, направленный на оценку ситуативной тревожности, вопросник на личностную тревожность Дж. Тейлора на оценку астенического или эйфорического настроения и др. (см. В.М. Марищук и др., 1984). Ряд вопросников, адресующихся к оценке собственных положительных и отрицательных эмоций (различной модальности и интенсивности), разработаны под руководством Л.Е. Ольшанниковой: вопросник Л.А. Рабинович (1974), дневниковые методы И.С. Пацявичуса (1981) и А.И. Палей (1983), направленные на длительную регистрацию (в течение 25-30 дней) собственных эмоций радости, гнева, страха и печали. Косвенные методы оценки эмоционального состояния основаны на предположении, что знак и интенсивность эмоций проявляется в различных объективных показателях той или иной деятельности, например в предпочтении испытуемыми определенного цвета (тест Люшера и его варианты), в изменениях графической деятельности (линеограммы, пиктограммы, почерки и т.п.), вокальной речи, оценке тонов различной высоты и т.д. (см. обзор Л.М. Веккера, 1981; и др.).
Специально исследовалась связь между оценкой собственного эмоционального состояния и физиологическими показателями эмоций. Так, В.С. Магун (1977) у студентов до и после экзамена сопоставлял самооценку самочувствия и показатели пульса, тремора. Была обнаружена определенная корреляция самооценки и объективных показателей эмоций; более того, самооценка уровня тревожности коррелировала с успешностью сдачи экзамена. По данным В. Верса и У. Шуппе изменение самооценки эмоционального переживания в 65% случаев совпало с изменением амплитуды КГР. Однако А.М. Эткинд (1983) предположил, что самооценка является не столько отражением реального состояния эмоциональной сферы, сколько оценкой "социальной желательности" данного свойства. Это показано в работе В.А. Пинчука (1982), обнаружившего, что испытуемые с выраженной эмоцией радости в структуре эмоциональности склонны к высокой самооценке, а с доминированием страха - к низкой.
По данным многих авторов, самооценка большинства здоровых испытуемых умеренно положительна или "чуть выше середины" по шкале Дембо-Рубинштейн (С.Я. Рубинштейн, 1970; А.А. Плоткин, 1983; и др.).
В целом психологические экспериментальные исследования эмоциональной сферы показали, что косвенно, через показатели осуществления различных познавательных процессов (продуктивности, скорости и др.), можно исследовать состояние "эмоциональной сферы ("эмоциональный фактор"), оценить знак и интенсивность эмоций, а также особенности эмоций, проявляющиеся в самооценке.
Тесная связь эмоциональных и познавательных процессов, "аффекта и интеллекта", по выражению Л.С. Выготского) открывает широкие возможности экспериментального изучения эмоций как у здоровых людей, так и у больных с различными нервными и психическими заболеваниями, в том числе и больных с локальными поражениями головного мозга, что и составило предмет настоящей экспериментальной работы.
Окончила в 1952 г. МГУ. В 1957 г. защитила кандидатскую диссертацию. С 1958 г. работала в МГУ. Вместе с А.Л. Лурия участвовала в создании на факультете психологии МГУ кафедры нейро- и патопсихологии.
В 1971 г. защитила докторскую диссертацию. Профессор (1974). Разрабатывала проблемы синдромального анализа нарушений высших психологических функций, нейропсихологического анализа функциональной асимметрии мозга. Является автором новаторских разработок в области нейропсихологического изучения эмоций и индивидуальных различий в протекании психологических процессов в норме. Один из основателей нового направления в психофизиологии — психофизиологии локальных поражений мозга.
Является автором более 250 научных публикаций, ею опубликован ряд статей по различным разделам общей и медицинской психологии в БМЭ. Более30-тиее работ опубликованы в иностранных журналах («Cortex», «Neuropsychology» и др.).
Основные научные труды: «Мозг и активация», «Процесс экстраполяции в глазодвигательной системе» (соавт. А.Д. Владимирский), «Нейропсихология. Учебник», "Мозг и эмоции» (соавт. Н.Я.Батова), «А.Р.Лурия. Научная биография».
Книги (6)
I Международная конференция памяти А.Р. Лурия
Хомская Е.Д.,Ахутина Н.В.
Сборник содержит доклады, прочитанные на I Международной конференции посвященной А.Р. Лурия, которая состоялась 24-26 сентября 1997 г. в г. Москве. Он раскрывает значение научного наследия А.Р. Лурия для развития различных областей психологической науки - и прежде всего - нейропсихологии. В нем отражен современный этап разработки различных нейропсихологических проблем. Доклады отечественных и зарубежных авторов показывают лидирующую роль научной школы А.Р. Лурия в современной нейропсихологии. Предназначена для специалистов в области клинической, педагогической, общей психологии и представителей смежных специальностей.
Мозг и эмоции. Отрывок
Признавая существенное различие познавательных и эмоциональных психических явлений, было бы неверным утверждать их полную автономность, независимость друг от друга.
Известно положение Л. С. Выготского о единстве «аффекта и интеллекта», а также мнение о том, что «без человеческих эмоций не может быть и человеческого познания». Однако это единство не означает тождество. Эмоциональные и познавательные процессы тесно взаимодействуют, но они не тождественны — и в этом суть проблемы.
Нейропсихологическая диагностика
Методы нейропсихологической диагностики, предложенные А.Р.Лурия, прошли самую строгую апробацию на различных контингентах испытуемых: больных с локальными поражениями головного мозга, больных с психическими заболеваниями, на людях с пограничными состояниями ЦНС, на детях, имеющих трудности и обучении, в геронтологической клинике; используются они и для изучения индивидуальных психологических особенностей у здоровых людей. И этот список далеко не исчерпан.
В настоящее время эти методы имеют очень широкое применение, ибо они основаны на фундаментальных научных представлениях о мозговой организации психических функций человека, разработанных современной нейропсихологией.
Нейропсихология
В четвертом, исправленном, издании учебника излагаются основы нейропсихологии - одной из нейронаук, возникшей на стыке психологии и медицины (неврологии, нейрохирургии) и созданной в нашей стране работами А.Р.Лурия и его учеников.
В настоящее издание включено более подробное рассмотрение основных тенденций развития современной нейропсихологии, анализ ее многовалентности, широкого спектра теоретических и практических задач, что необходимо для подготовки современных специалистов в области клинической психологии.
О методологических проблемах современной психологии
«В новые постперестроечные времена философские методологические проблемы психологии все меньше интересуют научную общественность. Наметились новые тенденции: с одной стороны, к чистому прагматизму, к определенному пренебрежению академической наукой в разных ее ипостасях, в том числе и методологической, как, якобы, не имеющей практической ценности, с другой - к явному оживлению интереса ко всяким чудесам, мистике (экстрасенсорному восприятию, телекинезу и т.п.)».
Хрестоматия по нейропсихологии
Хрестоматия представляет собой сборник статей по различным разделам нейропсихологии и отражает состояние отечественной нейропсихологии, созданной трудами А.Р.Лурия и его учеников.
В нее вошли как классические, так и современные (отечественные и зарубежные) работы, в том числе и те, которые представляют новые направления современной нейропсихологии: детскую нейропсихологию, нейропсихологию позднего возраста, нейропсихологию нормы и др.
Книга является учебным пособием к курсу «Основы нейропсихологии» и предназначена для студентов факультетов психологии высших учебных заведений, а также для клиницистов и преподавателей.
ХОМСКАЯ Евгения Давыдовна (1929 – 2004)Род. и умерла в М.
Психолог, педагог, д. психол. н. (1971), засл. проф. МУ (1996). Отец – инженер в обл. авиации, один из создателей авиац. з-дов в М., Таганроге, Казани, Иркутске, Комсомольске-на-Амуре. Мать – из семьи священника. Окончив шк., Х. поступила на отд-е психологии и логики филос. ф-та МУ. Науч. рук. – А.Н.Соколов. После защиты дипломн. работы «Речь и мышление» (1952) Х. была приглашена А.Р.Лурией на работу в кач-ве лаборанта во вновь организуемой лаб. Ин-та дефектологии АПН РСФСР. С тех пор проблемы нейропсихологии стали главными в ее исследованиях. Х. принимала участие в науч. творчестве Лурии, под редакцией Х. выходили его книги.
В 1957 защитила канд. дисс. «Роль речи в компенсации нейродинамических нарушений условных двигательных реакций». После работы в Ин-те дефектологии и Санатории для детей с задержками развития сотрудничество Х. с Лурией продолжилось в МУ на каф. нейро- и патопсихологии, в основании кот. Х. приняла участие. Вела пед. и исслед. работу на ф-те психологии МУ в течение всей своей жизни. Читала на ф-те психологии МУ и др. вузов курсы лекций – «Основы нейропсихологии», «Психофизиология локальных поражений мозга», «Клиническая нейропсихология», «Патология эмоций», «Нейропсихология индивидуальных различий».
В 1960-е, когда Лурия заново открыл лаб. нейропсихологии в Ин-те нейрохирургии им. Бурденко, Х. и др. его сотрудники занялись эксперимент. изучением высш. психич. функций. До 1980-х возглавляла группу психофизиологов, собрала мат-л для докт. дисс.: «Лобные доли и процессы активации», в кот. были изложены результаты исследований функций лобных долей мозга методами ЭЭГ и показана роль лобных долей в произвольн. регуляции психич. функций. Ломоносовск. пр. (1972). Награжд. также бронзов. медалью ВДНХ (1973).
В 1974 заняла должность проф. кафедры нейро- и патопсихологии в МУ, с 1977 по 1981 была и. о. зав. клинич. каф. С 1972 по 1980 Х. возглавляла лаб. нейропсихологии Ин-та психологии АН СССР, где с группой сотрудников занималась нейропсихол. и психофизиол. анализом нарушений высш. психич. функций. Эти исследования отражены в монографии «Процессы экстраполяции в глазодвигательной системе» (1981) и в сб. «Функциональные состояния мозга» (1975), «А.Р.Лурия и современная нейропсихология» (1982), «Нейропсихологический анализ межполушарной асимметрии мозга». После смерти Лурии Х. подготовила к печати его монографии «Язык и сознание» (1979) и «Этапы пройденного пути» (1980).
С 1999 Х. возглавляла каф. клинич. психологии Ин-та психоанализа. Она была чл. двух специализир. советов – при МУ и при Ин-те психиатрии Мин-ва здравоохранения РФ, чл. редколлегии ж-ла «Вестник МГУ. Серия "Психология"». Х. является автором перв. в стране учебника «Нейропсихология», выдержавшего три изд. (1987, 2002, 2003). Участница междунар. науч. орг-ций, являлась пред. программн. к-та Перв. Междунар. конф. памяти А.Р.Лурии, проходившей в М. в 1997, и сопред. междунар. президиума конф., посв. столетию со дня рождения Лурии (М., 2002).
Специфика науч. деят-сти Х. состояла в том, что ее исследования, затрагивая малоизв. области знания, давали толчок для их развернутого изучения. В частности, Х. основала нейропсихол. подход к изучению эмоций. В посл. гг. жизни разрабатывала проблему межполушарной орг-ции психич. процессов, занималась изучением нейропсихологии индивид. различий, исследовала возможности применения нейропсихол. методов при анализе пограничн. состояний (в т.ч. у людей с «чернобыльским синдромом»), разрабатывала новые методы анализа эмоцион. и познават. процессов с применением компьютерн. технологий.
Жила на ул. Панферова, 11. Похоронена на Донском кладб.
Соч.: Мозг и активация. М., 1972; Процессы экстраполяции в глазодвигательной системе. М., 1981 (в соавт.); Мозг и эмоции. М., 1992 (в соавт.); Методы оценки межполушарной асимметрии и межполушарного взаимодействия. М., 1995 (в соавт.).
Московская энциклопедия. Том 1: Лица Москвы. Книга 5: У–Я. М.: ОАО «Московские учебники», 2012
