«Бессмертно все, что невозвратно,
и в этой вечности обратной
блаженство гордое души».
В. Набоков
В развитых странах увеличивается продолжительность жизни и в связи с этим возрастает количество пожилых людей. Как общество относится к старикам? Налицо две противоположные тенденции, восходящие ещё к первобытности.
С одной стороны, низкая оценка старости. Скажем, в позднем Европейском Средневековье, уже подготавливавшем Новое время, старость выявляла свои отрицательные стороны по двум моментам. Во-первых, по своей связи с болезнью. Болезнь рассматривалась в христианской теологии как наказание за грех. Вслед за язычеством, особенно в повседневном здравом смысле, больные, увечные и старики получали заниженную социальную оценку. Эта заниженная повседневная оценка выразилась в фаблио Фаблио как жанр французской городской литературы получил особенное распространение в XIII в. Это сравнительно небольшое по объему комическое повествование, которое, как правило, заканчивалось моралью. См.: Словарь средневековой культуры. М.: 2007. с. 353 и далее. Иллюстрации можно почерпнуть у Мольера, который более понятен, чем фаблио. Напр. «Жорж Данден, или Одураченный муж» как в жанре французской городской литературы. Там также проявляется возрастная мифология, где обманываемый муж воплощает старость (в календарных праздниках – «уходящий год»). Он рогат, нещадно бит и – обратим внимание! – доволен. Юноша, особенно бродячий клирик, любвеобилен и удачлив.
(А. Шварценеггер)
Старость – лучшее время человеческой жизни(страница 3 из 31)
Тема геронтоцида (умерщвления стариков) восходящая к архаике, сохранилась в превращенных формах и до сегодняшнего дня. В эксцентрической комедии Американский фильм Фрэнка Капры «Мышьяк и старое кружево» (1944). Действие происходит в доме двух приятных, но безумных тетушек, Эбби и Марты Брюстер, которые умерщвляют ядом всех, кто вступает в контакт с ними. Тетушки убивают людей и закапывают трупы в погребе с соблюдением трогательных траурных церемоний... Безумие тетушек на самом деле предстает как атавизм, т.е. как пережиток архаики. , исполненной черного юмора, две благопристойные на первый взгляд старушки убивают всех пожилых джентльменов, которые хотели бы снять комнату в их доме.
Видео 2. Фрагмент из фильма "Мышьяк и старое кружево" (реж. Ф. Капра, 1944).
С другой стороны, почтительное отношение к старости. Старость уже в Античности и вообще в стабильном традиционном обществе чаще всего рассматривалась как ценность, - лучшее время жизни. Отсюда же непреходящая тема старости в портретной живописи, напр. портреты стариков и старух у Рембрандта, портрет Ермоловой у В. Серова. Эта почтительность есть результат долгого развития цивилизации.
Портреты.
(Сократ. Античный бюст)
(В. Серов. Портрет актрисы М.Н. Ермоловой. 1905 г.)
(Рембрандт. Портрет старика в красном. 1654 г.)
Новоевропейская цивилизация, буржуазное общество относится к старости противоречиво. С одной стороны, оно вообще низко оценивает старость. Но с другой стороны, буржуазное общество не может не наследовать традицию мировой цивилизации по высокой оценке старости.
Сейчас, на излете новоевропейской цивилизации возникает потребность, так сказать, заново «тематизировать» старость, разработать систему ценностных стереотипов для того, чтобы старик мог с душевным комфортом идентифицироваться Идентификация - специфическое социальное отношение, в котором личность отождествляет себя с определенной группой, например: Я – «молодой человек», «Я – студент», «Я – пенсионер», «Я – женщина», и т.п. со своим возрастом. Здесь обретают вторую жизнь ценностные установки античной философии, вообще – традиционного общества. В современном мире, поскольку в нем господствует культ молодости, классическая греческая философия поможет нам перенести процесс старения менее болезненно.
Культура античного и христианского мира исходила из двух жизненных моделей, заслуживающих подражания: героя типа Ахилла с его короткой, но насыщенной событиями жизнью
(Франц фон Мач. Торжествующий Ахилл. 1892 г.) и почтенного старца-философа (в христианстве – Мафусаила)
(Пьеро делла Франческа. Мафусаил. 1550 г.)
стремящегося к спокойной, внутренне сосредоточенной жизни. В христианской изобразительной традиции можно проследить соответственно образ Бога-Отца, Моисея, Ноя, и образ Бога-Сына, Христа, святого Себастьяна.
(Антонелло да Мессина. Св. Себастьян. 1475 г.)
Древние полагали, что наиболее почетна смерть либо в ранней юности, либо в глубокой старости, так как преклонный возраст, несмотря на все его минусы, - возраст торжества разума.
Старость и страх
Феномен старости в плане личного существования может быть раскрыт через категорию страха. Страх возможен в двух проявлениях: в модусе боязни, т.е. низкого страха и в модусе высокого страха, который религиозные люди называют страхом Божьим. Под знаком страха происходит старость, т.е. период жизни, который протекает во все более ясном видении неминуемой смерти. Но в зависимости от того, какой страх преобладает, складываются различные судьбы старости. Соответственно возникает старость настоящая, подлинная, достойная, с одной стороны, и старость не подлинная, жалкая, неудавшаяся, - с другой.
Подлинные старики и неудавшиеся старики
В каждом конкретном человеке, достигшем соответствующего возраста, есть моменты настоящей старости, и моменты не подлинной старости. Дело в том, какие моменты в нем преобладают. Соответственно, разделяются, с одной стороны, настоящие старики и с другой, те, которые оказались не на высоте призвания старости, - неудавшиеся старики. Настоящие старики захвачены прежде всего высоким страхом, - страхом не выполнить своего предназначения в мире, не исполнить свой долг. Неудавшиеся старики одержимы низким страхом, боязнью. Сюда относятся, например, старики-сластены, старики-сладострастники и старики-честолюбцы, одержимые волей к власти.
Видео 3. Фрагмент из фильма "Лучше не бывает" (реж. Дж. Брукс, 1997).
(Тициан «Папа Павел Третий с внуками». 1546 г.)
(В. Серов. Портрет К.П. Победоносцева. 1902 г.)
(В. Серов. Портрет Эммануэля Нобеля. 1909 г.)
Демокрит Демокрит - греческий философ (460 - 371 до н.э.) - основатель атомизма. Он считал, что высшее благо это блаженство; оно состоит в покое и веселье души и верней всего может быть достигнуто благодаря обузданию желаний и умеренному образу жизни. говорил, что настоящий старик должен быть приветлив и серьезен. Если у человека к старости начинает преобладать разум, то старость удалась. Отсюда подлинная серьезность настоящего старика. Напротив, неудавшаяся старость являет собой такую трагедию личной судьбы, когда человек, вступая в возраст старости, тем не менее сохранил преобладание чувственной или яростной души. И мы на лице его можем прочесть устремления чувственности или устремления гордыни.
Движение по возрастам проявляется в изменении сферы желаний. Желания настоящего старика – это желания разумной души. Они направлены за пределы своего тела, онирастождествляются с телом старика. Старик, преодолевая наивную идентификацию со своим телом, выходит за рамки своего тела прежде всего через общение с другими. Особаяприветливость старика обусловлена тем, что он как бы уходит от своего тела в общение с Другими.
Есть такая притча об Иоанне:
Блаженный Иоанн евангелист дожил в Эфесе до глубочайшей старости, так что ученики едва могли на руках приносить его в церковь, и, не имея силы сказать долгой речи, он в собрании паствы каждый раз ничего не говорил, кроме следующих слов: «Милые дети мои, любите друг друга!» Наконец, ученики и братия, наскучив тем, что слышали одно и то же, сказали: «Учитель, почему каждый раз говоришь ты одно и то же?» На то дал он им ответ, достойный Иоанна: «Потому, что эта заповедь Господа, и если ее одну исполнять, то и довольно».
И молодые люди отвечают старикам «встречной любовью» (см. о любви к старикам в «Пушкинской речи» Достоевского).
В соответствии с этим возникает особый статус старческой красоты, которая овевает настоящих стариков. Красота старости – это результат работы над собой, результат подлинной удавшейся жизни. Гимн женской старости в фильме «Александра» Александра Сокурова, где показана прекрасная стать старой Галины Вишневской, восходящая к неолитическим Венерам.
Видео 4. Фрагмент из фильма "Александра" (реж. А. Сокуров, 2004).
Видео 5. Фрагмент из фильма "Александра" (реж. А. Сокуров, 2004).
Рита Леви-Монтальчини, итальянский нейробиолог, старейшая из живших в 2009 году лауреатов Нобелевской премии, сказала на пресс-конференции в Риме, устроенной по случаю её 100-летнего юбилея: «Несмотря на то, что мне исполняется сто лет, соображаю я сейчас – спасибо опыту – гораздо лучше, чем тогда, когда мне было двадцать».
(Рита Леви-Монтальчини)
Первый шаг к настоящей старости – это «выход за пределы своего тела». Для настоящего старика старческие недомогания его тела не стоят на первом плане. Он думает не о своем телесном благополучии в первую очередь, а о благополучии своих ближних (детей, внуков, учеников). Радости их духа, души и тела, радости их молодых душ – это главные радости старика. В этом конкретный смысл любви настоящего старика к детям и внукам.
Конкретно такое растождествление со своим телом у старика осуществляется через практику аскезы. Собственно, аскеза это первый внешний признак настоящего старика. Освобождаясь с помощью аскезы от непосредственной идентификации со своим телом, растождествляясь со своим телом, он идентифицируется не только с телами Других, но идентифицируется и с произведениями культуры, а также и с вещами мира вообще. Искусство и культура готовят нас к достойной старости, учат нас выходить за рамки своего тела, идентифицироваться с телами Других, с телом своей нации, со всем человечеством, с биосферой, с Землей, со Вселенной и, наконец, с Абсолютом. В этом глубинный смысл образования; оно представляет по сути дела подготовку к настоящей старости.
Символична фундаментальная предусмотрительность Марка Аврелия, который подбирал книги в деятельном возрасте, чтобы читать их в старости. Культура как таковая, существующая не для обустроения материальных условий жизни, а как самоцель, - особенно гуманитарная культура, (философия, литература, живопись и т.д.) необходимы именно для старости. Старый Дарвин Дарвин Дарвин Ч. Автобиография. Перевод проф. К.А. Тимирязева // Полное собрание сочинений Чарльза Дарвина. Под ред. проф. М.А. Мензбира. Госиздат, М.-Л., 1925, с. 3-42. «…в одном отношении мой ум изменился за последние двадцать или тридцать лет. До тридцати лет, и даже немного позднее, я находил большое удовольствие в чтении поэтов: Мильтона, Грея, Байрона, Вордсворта, Кольриджа и Шелли: даже еще школьником я с великим наслаждением зачитывался Шекспиром, особенно его историческими драмами…в былое время живопись доставляла мне значительное, а музыка высокое наслаждение. Но вот уже несколько лет, как я не могу выносить ни одной строки поэзии: пробовал я недавно читать Шекспира, но он мне показался скучным до тошноты. Я почти потерял и прежний вкус к живописи и музыке. Музыка, вместо того, чтобы доставлять удовольствие, обыкновенно только заставляет меня еще усиленнее думать о том, чем я занимался» горько сожалел, что, превратившись в машину для переработки позитивных фактов, недостаточно уделял внимания музыке, искусству. В результате, он на склоне лет должен был довольствоваться массовыми сентиментальными романами, внутреннюю пустоту которых он в глубине души не мог не чувствовать.
(Чарльз Дарвин. 1878 г.)
Старость как творческий возраст
Творчество как производство новых и значимых идей – это коллективный процесс. В нем всегда может быть выделен новатор, который генерирует новые идеи, и так сказать, «отвечает» за новизну результата. Но необходим и «консерватор», который проверяет действительную значимость идей, высказанных новатором, так сказать «ответственный за значимость». Вот старик часто весьма успешно выполняет эту «вторую», но совершенно необходимую роль творческого «консерватора».
Старость поэтому это креативный возраст, не менее креативный, чем юность и зрелость, но творчество старика развертывается в особом измерении, а потому подчас не заметно так, как созидательная активность юности. Но без стариков творчество юности было бы невозможно.
Творчество старика не акцентировано на новизне, оно акцентировано на значимости. Старик – не инициатор нового, но он хранитель значимого, он хранитель культуры, ее «упорядочиватель» и систематизатор. Без его охранительной и систематизаторской работы само новое было бы невозможно. Вне системы, вне рамки значимого новое представало бы как просто хаос, случайные отклонения от существующего. Поэтому упорядочивающая культурная деятельность старика есть необходимое условие возможности новаций молодых.
Старость – лучшее время человеческой жизни(страница 16 из 31)
(Х. Гольбейн. Эразм Роттердамский за конторкой. 1523 г.)
(Тициан «Автопортрет Тициана»)
(В. Серов. И.Е. Забелин. 1892 г.)
(В. Серов «Н.А. Римский-Корсаков». 1898 г.)
У старика особые отношения с вещами. Он выходит из своего тела в жизнь вещей. Опредмечивание в вещах – фундаментальная процедура старости. Произведения культуры как бы изымают вещи из времени, представляя собой способ достижения бессмертия.
Специфический, сохраняющий и систематизирующий характер творчества старика накладывает печать на существование его авторства.Авторствование есть соблазн молодости, это проявление высокого страха молодости не оставить по себе следа. Старик любит свои произведения, которые он оставитпосле себя и вместо себя, но он не придает особого значения своему авторству, разве что только с позиции ответственности. Настоящий старик любит культуру в себе, а не себя в культуре. В связи с этим творчество старика отягощено заботой об авторствовании лишь в той мере, в какой он несет ответственность за свое произведение.
Старик и история
Старик особое внимание уделяет сохранению и осмыслению тех вещей, которые его окружают. В связи с таким особым интересом к вещам особая роль в деятельности старика отведена истории. Если думающему, духовно и душевно активному молодому человеку свойственно вести дневник своей жизни, выплескивая в культурные формы фиксированного слова фонтан эмоций и переживаний, то старик пишет мемуары.
Послушайте несколько минут небольшой фрагмент из знаменитой книги «Опыты», очень советую Вам впоследствии ее прочитать.
Мишель де Монтень, французскийписатель и философ эпохи Возрождения, автор книги «Опыты».
Аудио 1. Фрагмент аудиокниги. М. Монтень. "Опыты", «К читателю».
Мемуары - это сама непосредственная история, это, прежде всего, история своего тела, души и духа, рассказ о своей жизни как о целом. Воспоминаниями, если они записаны, дается цельность восприятия мира. В этом смысле настоящий старик не только может, но и должен помнить; он, не только может, но и должен писать воспоминания. Мемуары в широком смысле слова – это сама основа культуры, историографии, - её нулевой пласт, опредмеченная память. Старик, таким образом, пишет не только мемуары, но иисторию вообще. В этом смысле старик – историк по определению.
Органическая склонность старика к истории связана с тем, что он видит себя в контексте целого. Молодого человека господствующая чувственная душа соблазняет на ситуационное поведение. Настоящий старик ведет себя не ситуационно, он ведет себя, имея в видуконтекст всей своей жизни. Каждый свой поступок он соотносит со всей своей прожитой жизнью, которая к тому же раскрывается с позиций целого (Вселенной), как его подлинной жизни. И целое (Вселенная, Абсолют) действительно оказывается его жизнью в результате его духовной работы.
Настоящая старость, таким образом, – это видение своей жизни как целого, которое, в свою очередь, включено в контекст всеобщего, в контекст предельных оснований бытия. У молодости не может быть такого видения, т.к. целое жизни молодого человека не сложилось, жизнь еще не случилась. Конечно, возможна интуиция своего будущего молодым, но эта интуиция всегда относится только к сфере возможности, но не действительности. Ведь жизнь молодого может сложиться (случиться) по-разному, и никто не может сказать, как она сложится в действительности. Случайность, в мягких лапах которой находится молодой человек, предстает как судьба. Случайность в жизни молодого вовсе не есть «непознанная необходимость». Старик, в жизни которого уже все случилось, освобождается от случайности как судьбы, он оказывается на стороне необходимости, и необходимость, - если это настоящий старик, - оказывается на его стороне.
Если настоящая старость представляет собой сбалансированность желаний и возможностей, то неудавшаяся старость являет собой их трагический конфликт. Жалкая роль многих современных стариков определена не тем, что дети уделяют старикам «недостаточно любви, уважения и внимания», - не тем, что правительство «не обеспечивает» их «достойной» пенсией, медицинским обслуживанием, и т.д. Обеспечить их всем этим так же невозможно, как наполнить бочку Данаид.
Жалкая роль определена тем, что они спровоцированы «ценностями» современного общества потребления и поддались на эту провокацию. В этих эфемерных «ценностях» главное – чувственные удовольствия, брызжущий во все стороны избыток физических сил, успех, богатство, и т.д. Этот набор ориентиров и для молодого опасен и разрушителен, а для старика в духовном плане он просто гибелен. Настоящий старик сопротивляется этой провокации, помня о подлинной ценности равновесия и спокойствия. Он не требует невозможного от медицины, он не требует большой пенсии от государства, постоянно находящегося в «сложном положении». Он с пониманием относится к той мере любви и заботы, которые уделяют ему дети. Он озабочен не тем, чтобы получить(«причитающееся, заработанное»), а тем, чтобы отдать, чтобы быть по возможности нужным. Специфика желаний настоящего старика именно в том, чтобы, как это и свойственно разумной душе, -отдавать, а не брать.
Неудавшийся старик захвачен жестким, «мертвым» единством со своим телом. Его трагедия в том, что ему представляется высшим несчастьем его индивидуальная смерть. Настоящий старик не боится смерти своего тела, поскольку дух его уже вышел за его пределы, - поскольку он уже свободен в своей идентификации. Старость в этом смысле уже здесь и теперь есть «жизнь после жизни», или - подлинно духовная жизнь. Высокий страх настоящего старика лишь в том, что он не сможет в достаточной мере «воспарить» над своим телом, так сказать «выйти» из него.
Выводы
Именно старик это и есть человек как таковой в том смысле, что он старостью подводит итог своей жизни. Юность и даже зрелость в этом аспекте – это всего лишь подготовка к старости. Старость в своем явлении это нисходящее движениечеловеческой жизни, но по сути своей естьвосходящее движение к высокому отождествлению с мировым целым, с Абсолютом, с Богом.
Послушайте фрагмент из книги. Ч. Айтматова "И дольше века длится день". Аудио 2.
Вопросы для самопроверки
1. Считаете ли Вы себя старым человеком?
2. Боитесь ли Вы своей старости?
3. Старость – это не только формальные показатели возраста. Кого Вы назвали бы старым человеком?
4. Кого Вы могли бы привести как пример достойной старости, знакомы ли Вы с настоящим стариком, который именно в старости достиг полноты своей жизни?
5. Могли бы Вы привести пример из художественной литературы «несостоявшегося старика»?
6. Согласны ли Вы с тем, что старик способен к творческой активности, - в каких смыслах, в каком отношении с другими?
Проблематика старости в значительной мере связана с тем, как наше общество пытается осмыслить и решить вставшие перед ним новые задачи собственного воспроизводства. Процесс смены поколений - уход одних и приход других - затрагивает основы нашего бытия: рождение, жизнь, старение, смерть. Сдвиги в возрастной структуре общества, изменение межпоколенческих взаимоотношений влияют на отношение к жизни и смерти. Оно трансформируется, но не сразу и не во всех общественных группах одновременно. Поэтому в сознании общества сосуществуют отложения разных эпох, представления разных общественных групп, прослеживаются следы воззрений, имеющих весьма разное культурно-историческое происхождение.
«На саночках»
Наиболее архаический и еще не изжитый слой восходит к временам, завершившимся недавно, но длившимся очень долго. Отчасти мы унаследовали то отношение к человеческой жизни и смерти, которое сложилось еще во времена неолита и без серьезных изменений дожило в России до конца XIX - начала XX века. Значит, у нас оно господствовало еще полтора-два поколения назад, в странах же, с которыми мы себя сравниваем, - три-пять поколений назад (в рамках макроистории разница ничтожная, а в рамках микроистории - существенная). С древности и вплоть до начала демографического перехода человечество воспроизводило себя так же, как большинство видов животных: за счет быстрой смены поколений и поддержания относительно большого размера популяции. В традиционных аграрных цивилизациях люди жили обычно до тех пор, пока участвовали в воспроизводстве - рождении детей и обеспечении их всем необходимым для жизни. Сюда относилось не только выращиваемое на полях, но и хранимое в памяти: песни, предания, сказки и пр.
Старость длилась недолго, и в этот период члены общества, уже не участвующие в производстве материальном, играли и доигрывали свои роли в производстве культурном и социальном. Известны старцы - носители родового предания, сказители и мудрецы. В той или иной степени эта роль возлагалась на каждого состарившегося человека. Подчеркнем, носителем мудрости человек становился не благодаря своим дарованиям, а в силу того, что он переходил в особый возраст.
Забегая вперед, скажем, что новоевропейское мышление перевернуло эти отношения. Как сказано у Шекспира, только достигший мудрости имеет право на старость. Но изначально мудрость, способность знать и помнить то, чего не помнят другие, приходила к людям с годами. Тому есть современные свидетельства: по рассказам фольклористов, в российских деревнях некоторые песни знают и поют только старики. Люди, не достигшие старости, этих текстов «не знают», но неожиданно для самих себя «вспоминают» их - когда входят в возраст «старых», людей, имеющих внучат .
Но вот сказки рассказаны, песни спеты. Внуки выросли. Старикам пора...
Во многих аграрных обществах сложились традиции искусственного прекращения жизни стариков. Не надо думать, что это делалось лишь под влиянием рационального расчета, чтобы избавиться от «лишних ртов». Работал гораздо более сложный механизм, целью которого было поддержание баланса жизни и смерти, отношений этого и того мира. Умерщвление не имело ничего общего с преступлением из корыстных побуждений или убийством врага. Надежно защищенное ритуалом и его мифологическими интерпретациями, переселение стариков в страну предков у славян, например, помещалось в контекст праздника весеннего обновления природы и пр. Не скорбь, а веселие, разгул сопровождали катания, завершавшиеся спуском стариков «на саночках» или «на рогожке» вниз, в овраг .
Мы не знаем, как относились сами старики к своей участи. Ритуал был зафиксирован уже тогда, когда умерщвление заместилось театрализованным действием, смысл которого был неясен самим участникам. По сохранившимся элементам обряда можно судить, что «старик» или «дед», посланец в страну предков, во время совершения ритуала наделялся особыми правами, которые в обыденной жизни не полагались ни ему, ни кому-либо иному. Такое отношение к ушедшим сохранил современный обычай похорон: покойному принято оказывать особые знаки уважения, даже если при жизни его не слишком ценили. Реконструируемый обряд, в отличие от похорон, начинался прежде смерти при активном участии «старика», который лишь в ходе ритуала лишался жизни.
Противоречила ли эта практика чувству любви, привязанности к уходящим? Вообще, как утверждают антропологи, обычай, диктуя всеобщие и обязательные правила поведения, действует повелительно и безусловно. Поэтому можно предположить, что и при совершении ритуального умерщвления обычай был способен блокировать, отключать индивидуальные чувства, аффективные связи, а значит, избавлять людей от чувства горя, вины и утраты.
От тех архаических времен в нашем сознании остались представления, что жизнь должна быть завершена в свой час, когда живущий обязан уйти. И даже более того: что у старого человека, вырастившего внуков, нет иных общественных обязанностей, как только освободить мир от своего присутствия. Следы этих воззрений легко обнаружить в реакциях людей при известии о чьей-либо смерти. Смерть в молодом возрасте воспринимается как противоестественное, смерть старого человека - как естественное событие. За словом «естественное» стоит признание некоего должного порядка вещей. С ним соглашаются и сами старики, говоря о себе: «Зажилась», «Пора мне» и т. п., даже если при этом они надеются, что окружающие станут им возражать. Случается, кто-то высказывает мнение, что больной бабушке «надо помочь», не рассматривая такую «помощь» как убийство . В особенности, если этот исход приносит пользу более молодым членам семьи, например, освобождает для них комнату в квартире. Ясно, что совре менный уголовный закон квалифицирует подобные действия как преступление, такое же, как и любое другое убийство. Но если говорить о бытовой морали, то в зависимости от социальной группы преклонный возраст и немощность жертвы могут быть смягчающим либо, наоборот, отягчающим обстоятельством.
Смена воззрений на ценность человеческой жизни есть последствие смены режимов воспроизводства населения. На протяжении каких-то десятков лет человечество кардинально изменило способ приспособления к среде, поддержания размера популяции. На смену быстрому обороту поколений при многочисленности составляющих их индивидов пришло сокращение численности новых поколений при увеличении средней продолжительности жизни. Человечество пока не успело приспособиться к этому новому состоянию. Проблема старости оказалась в самом центре еще не разрешенных противоречий.
Раньше представлялось естественным, что человеческое тело, мозг изнашиваются за сорок лет жизни. Теперь этот процесс резко замедлен, тех же ресурсов хватает на вдвое более длительный срок. Старики стали жить дольше. Но их роль как носителей родового предания и родовой мудрости упразднена. На смену большой трехпоколенной семье приходит нуклеарная, в которой есть пара родителей и ребенок/дети, либо еще более редуцированные варианты - неполная семья, дети на пансионе в школе, дети-сироты и пр. Для «старых» в этой системе места нет. Бабушки (и изредка дедушки) если и используются в процессе семейной социализации, то в качестве заменителей мамы и папы. Базовые ценности теперь транслируются не по линии бабушка/дедушка - внуки, а по более короткому и быстрому контуру: СМИ - дети.
За те два-три поколения, что отделяют наше общество от патриархального деревенского быта, оно не изжило полностью традиционного отношения к старости. В общественном сознании сохраняются следы представлений, что старики являются носителями какого-то особого знания, которое они должны передать самым молодым. Остаются и представления о том, что состарившиеся люди должны уйти. То же думают о себе и старики. Собственно, они вынуждены думать о своем опыте и знаниях как о чем-то безусловно ценном - вне зависимости от конкретного содержания последних, и думать о своем существовании как безусловно лишнем, вне зависимости от его реального наполнения и от обстоятельств жизни. В этом состоит феномен старости. Потому-то старики и пристают ко всем со своими соображениями и воспоминаниями и в то же время мучаются тем, что «мешают».
Следы описанного слоя представлений о старости тем явственнее, чем слабее включенность социальных субъектов в то, что именуется нормативной культурой, чем ниже их оснащенность присущим ей символическим капиталом и прежде всего книжными/школьными знаниями. В сознании образованной части общества эти архаические мотивы представлены в ослабленном виде. Их подавляет другая система воззрений. Исходным в этой публичной и бытовой философии является утверждение абсолютной ценности человеческой жизни безотносительно к тому, чья это жизнь - младенца или старика, мужчины или женщины. Такие универсалистские и секулярные по своей природе взгляды суть дальние изводы этики Возрождения.
Ценность жизни и ценность смерти
Сложившееся среди гуманистов представление о жизни как ценности и о неотъемлемом праве каждого человека на жизнь стали основой многих институтов современности как формальных, принадлежащих социетальному уровню, так и неформальных, находящихся на уровне первичных сообществ. Декларируемой целью этих институтов является сохранение и обеспечение жизни членов обще ства, что на языке государства называется социальным обеспечением, здравоохранением, техникой безопасности и пр. Цель малых сообществ точно такая же, но она носит имя любви к своим близким.
Смерть как постоянная угроза, отводимая усилиями институтов обоих уровней, является негативным регулятором этих процессов поддержания жизни.
Идея смерти нагружена в нашей культуре важнейшими регулятивными функциями. Одна из них - жизнеутверждающая. Коль скоро жизнь объявляется наивысшей ценностью, то средством утвердить ее в этом качестве является указание на ее противоположность, смерть. Смерть, соответственно, выступает в большинстве дискурсов как наихудшее или абсолютное зло. Это делает смерть важнейшим многофункциональным общественным инструментом. На страхе смерти держатся институт власти, институт войны, правоохранительные институции и институт охраны и многие другие. Непризнание того, что смерть есть предельное зло, обесценивает названные институты современного общества. Так, не находится эффективных мер профилактики бытовых или ритуальных самоубийств, еще менее - самоубийств политических, в частности, практики голодовок, самокалечения и иных способов уничтожения своей жизни в местах заключения. Человек, не боящийся смерти, знающий худшее зло, чем смерть, неуправляем. Потому получившая распространение практика террористов-смертников так сильно волнует контртеррористические ведомства.
Другой пример - эвтаназия. Институт здравоохранения отторгает эту практику, ибо она грозит подрывом ценностных оснований медицинской помощи, принцип которой - безусловная и абсолютная необходимость бороться за жизнь как таковую. Узаконению эвтаназии препятствует и неотчетливо осознаваемый страх подорвать абсолютность авторитета смерти указанием на то, что страдания могут быть бoльшим злом, нежели смерть.
В приведенном выше описании легко узнать черты этической системы, получившей наименование «советского гуманизма». Имея коллективистскую природу (примат ценности рода над ценностью жизни отдельной личности), эта система, тем не менее, уже исходила из ценности жизни как таковой. Старая, «родовая» логика вела к тому, что миллионами жизней платили за победы и производственные успехи или просто за сохранение власти. Но логика новая требовала создавать учреждения для сбережения жизни младенцев и матерей, старух и стариков. Без какого-либо давления со стороны общества пенсионное обеспечение ввели сперва для городских работников, потом и для сельских.
Идеологическое сопровождение этих мер строилось на противопоставлении архаической морали, господствовавшей вплоть до первых десятилетий XX века, и «новой морали». Наше сегодняшнее отношение к старости и ее символу, пенсии, представляет собой смесь этих противоположных друг другу толкований.
Не входя в историю вопроса о введении пенсий, отметим, что для нашей страны принятие на себя государством обязательств пенсионного обеспечения было одним из самых значимых вариантов социального контракта. Социальная эксклюзия стариков была санкционирована государством. Введением обязательного для всех пенсионного возраста накопленный пожилыми людьми опыт был объявлен утратившим значение. Законодатель предписывал вывести этот опыт из оборота . Социальная смерть стариков уподобилась их физической смерти в архаических обществах. Недаром в современном русском языке используется понятие «выход» (на пенсию), близкое понятию «уход» из жизни, а ритуалы проводов на пенсию более чем сходны с ритуалами прощания с покойным. И сам человек, бывает, воспринимает пенсию как «черную метку», посланную ему от имени общества, как знак «пора уходить» - и потому она может вызвать у него грусть или негодование.
Но в то же время пенсия несет в себе жизнеутверждающую символику. Она распространяет на старость предикаты жизни. Прежде всего, это признание общественной необходимости человека. Общество отменяет требование «ухода». Хотя пенсия назначается с некоторым учетом заслуг, статуса, заработков в так называемом трудоспособном возрасте, она воспринимается пожилыми людьми как признание их общественной необходимости. Пенсионное обеспечение по старости переозначивает поздний период жизни. Он не перестает быть временем приготовления к тому, чтобы и обществу, и близким было удобно расстаться с человеком. Но поверх архаического слоя значений накладывается иной, ресемантизирующий эту же действительность. И пенсионеры восприняли новый сигнал от общества: они демонстрируют политическую и гражданскую активность, не имеющую параллелей в других статусно-возрастных группах.
Публичный, декларируемый современным российским обществом подход к смерти таков: смерть человека есть зло и горе, мечта человечества - бессмертие. Но наряду с ним существует другой, тоже публичный, «научный» дискурс, который берет начало в европейской новейшей истории. В нем, исходя из общественной необходимости смерти, жизнь признается высшим, но ограниченным для каждого человека благом, которым он не может пользоваться беспредельно. Человек должен уступать место другим. Ясно, что в таких условиях смерть теряет качества зла - если не публично, то в умолчании.
Существует и «практический» дискурс, который исходит из того, что век пенсионера не должен быть слишком долгим, иначе пенсионеров не прокормить. Идеи укоротить этот период если не «сзади», то «спереди», за счет более позднего пенсионного возраста, регулярно становятся предметом обсуждения во властных инстанциях и прессе.
Молодые старики
Новая мораль, а с ней и новый тип отношения к старости еще только приходит к нам. Вместе с другими атрибутами «современности» она лишь начинает утверждать свои права. То, что преклонный возраст может быть связан не только с лишениями и страданиями, но и с удовольствиями, хорошо известно нашим пенсионерам, которые часто видят своих ровесников-интуристов, приехавших к нам развлечься, познакомиться с другой страной.
Во второй половине XX века в наиболее экономически развитых странах культурный и экономический прогресс привел к еще большему замедлению демографического оборота и еще большему увеличению срока жизни людей при высокой гарантии сохранения их здоровья. Биологическое по своей сути изменение режима воспроизводства населения повлекло за собой появление совершенно иного типа морали, иного отношения к человеческой жизни. Главным результатом однонаправленного действия всех факторов прогресса стало утверждение системы ценностей и норм, противоположных тем, к которым мы привыкли. Эта система предполагает, что в центре забот рода - личность, ее существование, ее жизнь.
Экономическое развитие создало условия для того, чтобы работники, да и вообще жители страны, активно потребляли. Высокая производительность труда позволила сократить рабочее время и резко расширить время досуга, когда потребление идет наиболее активно - в том числе и досуга после окончания трудовой жизни, на пенсии .
Относительно ранний выход на пенсию многочисленной когорты людей, обладающих определенными средствами, в очередной раз изменил представления о старости. Понимание старости как возраста утраты смысла и цели жизни сменяет представление о старости как аналоге молодости. Это время познания - познания жизни, познания радости. Прошла волна утверждения радостей секса после 60, 70, 80. Множатся курсы по изучению ремесел, языков, на которых пенсионеры в своем кругу или рядом с молодыми предаются познанию, учебе. Не говоря уж о путешествиях… Встает ли вопрос о цели такого познания, и если да, то как он решается? В европейской культурной традиции ответ есть. Накануне казни Сократ брал урок игры на флейте. Недоумевавшему - зачем? - он ответил: а когда же еще я успею этому выучиться?
«Young old», «молодые старики», - парадоксальное словосочетание. Такую категорию ввели несколько лет назад западные маркетологи. Их алчный взор, постоянно ищущий новые рынки, приметил людей, сочетающих замечательные характеристики: уже есть деньги и еще есть силы. Это не «пенсионеры вообще» с их скромными сбережениями. Это наиболее молодые либо наиболее сохранившиеся из пенсионеров. Кроме того, это люди, что-то понявшие в жизни, решившие, что накопленные за всю жизнь ресурсы - деньги, силы - надо тратить. Жизнь для них интересна - тем самым и они интересны компаниям, которые продают им товары и услуги, помогая почувствовать и пережить то, что не довелось в предшествовавшие годы.
Старость-медиатор
Никакая культура, никакое общественное сознание не могут утверждать исключающие друг друга подходы к одному и тому же символическому объекту, если нет общественно санкционированных средств медиации, средств перехода от одного к другому. В диалектике жизни и смерти таким медиатором является старость. Она - главный, хотя и не единственный посредник между общественной необходимостью жизни и общественной необходимостью смерти. Помимо старости в этой роли выступают казнь, война, болезнь, катастрофа и ряд других общественных институтов. Они делают смерть, немыслимую и невозможную, понимаемой и приемлемой.
В нашем светском обществе старость служит растянутым во времени ритуалом приготовления всех участников этого ритуала к смерти одного из них.
Время старости маркировано тем, что индивид утрачивает существенные атрибуты жизни. Он теряет физическую силу и способность коммуникации, понимаемую как способность к речевому, силовому, сексуальному взаимодействию, к визуальному, ольфакторному контакту и др. В течение этого периода должны исчезнуть и другие существенные социальные признаки, из которых главнейший - сознание себя и своей идентичности. Современному сообществу удобно думать, что это происходит «объективным» путем, за счет развития сенильных расстройств - старческого слабоумия, маразма, болезни Альцгеймера и пр. Нам неловко признаться, что стариковская неадекватность, имеет она «объективные» причины или нет, является прежде всего вмененной. Она задана как норма всем участникам ситуации, в том числе и самим старикам, с тем чтобы они применили ее к себе.
После совершившейся десоциализации общество или малое сообщество может считать себя свободным от обязательств перед своим членом. Смерть как легитимное прекращение его существования делается возможной.
Приготовление к смерти (задача, стоящая не столько перед стареющим человеком, сколько перед его окружением) есть социальная программа, но каждый индивид воспринимает ее как объективную, в этом смысле природную закономерность. Можно ей подчиниться или сопротивляться, можно состариться раньше срока или быть удивительно бодрым для своих лет, можно играть роль старого или навязывать ее тем, кто старше (например, чрезмерно опекая или снимая с них бытовые обязанности).
Социальный механизм отнятия у старого человека его общественных прерогатив и качеств у нас сегодня груб и плохо отработан. Этические представления, нравы, установки разных общественных групп и слоев зачастую противоречат друг другу. Возникает ситуация нормативной неопределенности, когда, как при нято говорить, «все зависит от человека». В самом деле, почтальон, приносящий пенсию одиноким старикам, может быть исполнен сострадания и симпатии к ним, но может и тяготиться своей обязанностью. То же касается медицинских работников - собственно говоря, всех, кто обстоятельствами поставлен в условия контакта со стариками.
Кто нас делает стариками
В позднесоветском обществе существовала достаточно прочная конвенция, определявшая момент наступления старости. По крайней мере, для рядовых людей. Для нерядовых она не имела силы - это их и выделяло. Имелись конвенции и о других этапах жизни, например, о наступлении зрелости .
Бурные перемены 1990-х годов сломали систему соответствия статусов и возрастов и позволили людям, иногда не достигшим еще совершеннолетия, занять позиции предпринимателей, имеющих доходы во много раз большие, чем их родители. Ситуация напоминала эпоху гражданской войны, когда в 16 лет можно было стать командиром полка. Этот революционный период уже позади. Столь ранняя социализация больше не характерна для нашей жизни. Но новая социально-экономическая среда привела к необычно ранней десоциализации.
Начиная с девяностых работодатель пишет в объявлениях о приеме на работу: «Вниманию лиц до 35 лет…» Интересно отметить, что основным аргументом тех, кто выражает возмущение такой политикой, оказывается противопоставление самочинно установленного предпринимателями барьера в 35–40 лет барьеру «государственному» - пенсионному возрасту. При этом первый воспринимается оскорбленными соискателями работы как произвольный, выдуманный наглыми хозяевами, а второй - как естественный. Последний пример демонстрирует социальную, а не биологическую природу старости, понятой как фаза общественной непригодности человека; кроме того, он показывает повелительность этого представления. В старые / еще нестарые может записать себя человек сам, приняв или отвергнув сигнал от других.
Это могут решить за тебя «свои»: Дети сделали меня бабушкой, а я к этому не готова…
Это может решать «публика»: Вот скажут в очереди: «не переживайте, бабуля» или «эй, дед, подвинься», и увидишь, что жизнь-то прошла…
Наконец, это могут решать инстанции. Например, установят новый пенсионный возраст: Это, понятное дело, они могут!
Возраст в социологических исследованиях
В практике социологических исследований возраст принято считать одной из основных детерминант, влияющих на мнения и реакции респондентов. Вместе с обществом, которое они изучают, исследователи принимают за данность суждения (а может быть - предрассудки?), что молодость - это одно, а старость - другое, что с возрастом люди меняются и пр. Бытовые понятия о возрасте предстают в формах регулярных шкал, организующих массивы собранных данных.
В Левада-центре, чьи данные мы используем в этой статье, применяют такую шкалу:
Возраст (полных лет):
18–24;
25–39;
40–54;
55 лет и старше.
Заслуживает внимания вопрос о границах между возрастами - он подведет нас к главной проблеме: где и кем проводится граница старости. 18 лет - возраст совершеннолетия. Что касается 25- и 40-летия, то практика исследований показала, что на первом из этих рубежей, как правило, заканчивается молодость, а на втором - то, что должно, наверное, называться «второй молодостью».
Окончание учебы в вузе, брак, рождение детей - события, меняющие статус человека, его отношение к самому себе и к миру: рубеж в 25 лет связан, прежде всего, с изменениями, происходящими в человеке или в нуклеарной семье. Рубеж сорокалетия, конечно, тоже зависим от внутрисемейных процессов, таких как взросление детей. Но в сегодняшней России в гораздо большей степени тут проявляется роль человеческих объединений более крупного масштаба, тех, что располагаются на уровне общества в целом.
Во-первых, это совместно пережитый и уже совместно освоенный, отрефлектированный опыт последних десятилетий. К большинству из тех, кто взрослел и подходил к зрелости в восьмидесятые и девяностые годы XX века, пройдя через надежды и разочарования, уже не вернулся былой оптимизм. По множеству вопросов сорокалетние разделяют более скептические и пессимистические оценки своих старших современников.
Во-вторых, люди, достигшие сорока лет в конце 1990-х годов, в массе своей не могут претендовать на «хорошую» работу, с зарплатой, которую на современном языке называют «достойной». Речь идет не о работе высококвалифицированной, где вопрос о найме решается индивидуально, но о деятельности, скажем, в сфере услуг. В объявлениях о таких вакансиях способность к труду, профессиональная пригодность людей старше 40 ставится под сомнение или отрицается не в результате проверок, а заранее, априори. Возникает аналогия с пенсионным возрастом.
Недаром в ответах на вопрос: «В каком возрасте сейчас начинается старость?» - первый сгусток реакций дают именно сорокалетние. Применительно к более ранним возрастам практически никому (1%) не приходит в голову говорить о старости. А начиная с сорока уже поговаривают (9%), чаще других - люди без специального образования (11%), женщины, у которых есть дети (11%), но нет мужа. Их доходы невысоки, они живут в небольших городах (13%), их участь им представляется невеселой. А невеселую участь они зовут «старостью».
Границу последней, самой старшей возрастной группы исследователи провели на уровне 55 лет. Рубеж (пенсионный возраст для женщин) установлен государством, принят обществом. В этой возрастной группе женщин подавляющее большинство, их дискурс здесь определяющий.
Лучшее время жизни
Вот как распределились ответы россиян на вопрос: «Какой возраст, на ваш взгляд, самый лучший?»
Никто не назвал возраст моложе 4 лет, и никто (для нашей темы это существенно) - старше 65 лет. Средняя по ответам всех опрошенных величина падает на двадцать восемь с половиной лет. На приводимой ниже диаграмме, имеющей форму горы, этот возраст указывает на ее «вершину»:
Диаграмма показывает, что 66% ответов о наилучшем возрасте падает на период от 20 до 40 лет. Мы видим, что на индивидуальные ответы явно воздействует какой-то внешний фактор, в силу чего они оказываются похожими друг на друга. Разброс мнений относительно «лучшего возраста» невелик. По-видимому, это свидетельствует о том, что общество относится совершенно по-разному к разным периодам человеческой жизни, которые различные группы респондентов выделяют более или менее сходно, демонстрируя согласие в оценках. Перед нами последовательность «возрастов» как ценностно окрашенных аскриптивных (приписываемых обществом индивиду) статусно-ролевых комплексов.
Есть вполне закономерные отклонения: среди самых молодых почти треть называет лучшим возраст моложе 20, а среди самых старших четверть относит лучший возраст к периоду от 40 до 50 лет, на манер греческого «акмэ».
Рисунок 2 демонстрирует, что даже эти крайние мнения, которые могут показаться чудачествами, распределены в обществе очень «правильно»: чем люди старше, тем чаще они переносят лучший возраст в «свою», вторую половину жизни.
Но в целом можно сказать, что основная дискуссия между поколениями идет по вопросу: лучшее время - незадолго до или вскоре после 30 лет?
Казалось бы, каждое поколение хвалит собственный возраст. Но нет. По данным опроса получается, что хотя старшие поколения склонны сдвигать пик бытия на более поздний возраст, они считают лучшим период, ими самими уже прожитый. А самые младшие, хоть и указывают на гораздо более ранний этап жизни, чем старшие, но в половине случаев ожидают, что лучшее время у них еще впереди. В возрасте же, который общество признало наилучшим, т. е. среди тех, кому 25–39 лет, не более половины видят самым прекрасным свое собственное время, а не менее трети считают, что лучшие годы для них уже в прошлом.
Подобные наблюдения напоминают нам о природе информации, которую доставляют опросы общественного мнения. Они показывают, что далеко не все ответы имеют происхождение в индивидуальном опыте. Напротив, роль субъективного опыта и его объективного отражения в ответах оказывается небольшой. Концентрация ответов на определенных жизненных фазах подтверждает аскриптивность оценки времен и возрастов в обществе. Говоря иначе, возраст - это измеренное социальное время жизни индивида с встроенной в него оценкой.
Действие нормы сказывается не только на ответах в ходе интервью. Само проживание времени происходит в соотнесении с нормой .
Начало старости
«В каком возрасте сейчас начинается старость?» - такой вопрос задавался летом 2005 года россиянам в ходе исследования, проводимого Левада-центром.
Число включенных в выборку лиц, чей возраст составлял 55 лет и более, достигло почти 470 человек, пропорционально их доле во взрослом населении страны (29%). Эта возрастная группа самая многочисленная, потому в общих результатах опроса общественного мнения ответы ее представителей сильнее, чем ответы людей иных возрастных групп, окрашивают вычисляемый средний результат.
Среднее по всем ответам значение возраста «начала старости» - 58 лет. Рисунок 4 показывает распределение мнений всех жителей страны по этому вопросу.
Но нам интереснее не мнение большинства, а позиции «экстремистов», тех, кто призывает записывать людей в старики либо необычно рано - до 50 лет, либо необычно поздно - после 65. Сторонников таких необычных взглядов набирается около трети в каждом поколении. Соотношение между количеством сторонников обеих крайностей в заостренной форме показывает, так сказать, направление вектора общественного мнения в каждом из поколений (см. рисунок 5).
Рисунок 6 показывает, что думают лица старшего возраста о начале старости. Небольшая зона пересечения диаграмм означает, что где-то между 40 и 55 годами для некоторых старость уже наступила, но жизнь еще казалась прекрасной. Но в глазах абсолютного большинства россиян старость - отнюдь не лучший возраст, и лучший возраст - отнюдь не старость.
А теперь рассмотрим представления людей в возрасте 18–25 лет. Как видим, в их сознании «лучшие годы» и годы старости вообще не пересекаются: кончаются лучшие годы, и начинается старость.
Констатируем еще раз: в сознании наших сограждан, увы, нет места для идеи старости как «хорошего возраста».
Политическая старость
Наше исследование фиксирует представление об этапах жизни и оценку этих этапов, которая складывается под действием совокупности общественных норм. Мы уже видели, что нормированное восприятие времен как «лучших» задает общие для всех членов общества границы, но оценка периодов жизни различается в зависимости от возрастной группы.
Анализ выявляет зависимость представлений и от совсем, казалось бы, иного группообразующего признака - политических симпатий. Возьмем все еще релевантное для старшей части общества, хотя и теряющее уже свою остроту, разделение политизированной части нашего общества на симпатизирующих «коммунистам» и «демократам». Вот как распределяются среди этих групп мнения о «лучшем возрасте»:
Видно, что симпатии к «демократам» высказывают люди, склонные связывать лучшие годы с более ранним возрастом, а симпатизирующие «коммунистам» связывают их с более зрелым.
Но ведь когда перед нашим обществом - как казалось - стоял реальный выбор между движением к «демократии» и возвращением к «коммунизму», за первый путь, как помнят читатели, выступали более молодые, за второй - более пожилые. Посмотрим на распределение ответов о «лучшем возрасте» между соответствующими возрастными группами, но со сдвигом на десятилетие, т. е. между теми, кому сейчас 40–54 года и кому 55 лет и больше. Распределение ответов по этим двум возрастам дает почти такую же картину, как распределение по политическим симпатиям.
Вспомним британскую мудрость, связывающую возраст с политическими взглядами: «Кто не был в молодости социалистом, у того нет сердца, кто не стал в зрелости консерватором, у того нет ума». У нас все как раз наоборот. Но ведь и положение старшего поколения у нас прямо противоположно тому, что привычно для европейцев.
Гражданскую и политическую активность, которую на Западе обычно демонстрируют студенты, у нас проявляют пенсионеры, обнаруживая сходство социальных предпосылок. И те и другие меньше подвержены контролю и давлению основных управляющих инстанций в обществе, поскольку еще или уже не работают, т. е. еще не вошли в или уже вышли из корпораций, каковыми являются предприятия и учреждения с их разносторонним контролем над работниками .
Во второй половине 1980-х - 1990-х годах представители нынешнего старшего поколения сначала поддержали М. Горбачева и предложенные им перемены, потом Б. Ельцина с его заманчивыми обещаниями. Но это привело к результатам, которых они не ожидали и которые можно считать прогрессом или регрессом, возвращением на круги своя или на столбовую дорогу истории. Главное, что для большинства старых людей эти события означали утрату сделанных за жизнь социальных накоплений, независимо от того, выражались ли они в деньгах, в научном, профессиональном и житейском опыте, в праве на авторитет, уважение, самоуважение.
Как мы говорили, концепция старения, негласно принятая в нашей стране, подразумевает как априорное уважение к опыту старших, так и- в свой час - его утрату. Перемены, потрясшие Россию, привели к тому, что этого социального капитала лишили все поколение разом. Ходячее выражение «ограбление народа» имело столь широкое распространение именно потому, что даже те, кто не терял в деньгах, переживали символическую депривацию, причем не в одиночку, а коллективно. Последнее создавало ощущение, что они - «народ».
Другая часть общества, молодые, впервые за долгое время получили возможность исключительно быстрого накопления материальных и различных символических благ. Сложилась неведомая другим обществам перевернутая пирамида богатства. Вместо обычной закономерности (чем старше человек, тем больше у него накоплений) у нас действует обратный закон. Основные активы оказались в руках молодой части общества.
Основные инструменты политического влияния и контроля также перешли к новым или существенно обновленным группировкам. Сложилась ситуация, при которой страна могла сделать рывок, сравнимый с рывком 1920–1930-х, когда управление страной также находилось в руках молодых элит, опиравшихся на молодую часть общества. Но, как выяснилось, «молодые» элиты не располагали достаточным запасом идей по реформированию общества. Разочарованное старшее поколение обратилось вновь к тем символам, которые были усвоены ими в «прошлой жизни». «Коммунизм», «социализм», «Советская власть», «Советский Союз» - все это отсылает к одному и тому же общему символическому целому. Оно обладает очень важными качествами: равно доступно всем (в воспоминаниях) и безусловно утрачено всеми вместе с утраченными каждым собственными материальными и/или символическими ресурсами .
Под знаменами ностальгии и реванша оказались люди, которых объединял общий признак - старость, с ощущением, что они обладают бесценным опытом, и предчувствием, что этот опыт не востребован, а его носители вытесняются из жизни. Подчеркнем: в нормальных условиях эта социальная программа старости реализуется для каждого в индивидуальном порядке. Здесь же она осуществляется в масштабах всего общества. Объединенное общей обидой, общей судьбой и общей идеологией старшее поколение могло стать огромной силой. Нашлись политические лидеры, которые захотели ею воспользоваться.
Еще во времена М. Горбачева к «перестроечной» риторике Н. Рыжков начал добавлять социальную демагогию, рассчитанную на «обездоленных». Далее не было ни одного политика, который хоть раз не попробовал бы привлечь на свою сторону пожилой электорат.
Постепенно сложилась новая норма представления социальной реальности. Она вобрала в себя основанный на ностальгии и обиде дискурс стариков. Это принесло В. Путину и партии «Единая Россия» тот успех в борьбе с «коммунистами», которого, конечно, не могли иметь «демократы». Реальные экономические и социальные меры правительства, активность предпринимателей учитывают интересы старшего поколения лишь постольку, поскольку это им выгодно с точки зрения их интересов и целей. Но символическое покрытие всей действительности через СМИ осуществляется теперь как развертывание идеологии «старших».
По аналогии с описанными в начале статьи механизмами архаического сознания, забытые песни и другие семантические конструкции отмененного было прошлого всплывают в общественной памяти, которая теперь работает как память старческая.
Наша страна долго существовала в условиях геронтократии и почти так же долго оправлялась от ее последствий . Нынешняя «правящая элита» в возрастном отношении молода. Но господствующий дискурс, как было сказано, заимствован у старшего поколения. Молодые могут строить свои представления о мире, о стране лишь как частные, не имеющие свойств нормативности, всеобщей обязательности. В итоге Россия видит себя более бедной и разоренной, чем она есть на самом деле, но развивает претензии и амбиции, которые не может обеспечить своим реальным потенциалом.
Резюмируя эту ситуацию в категориях молодости/старости как общих метафор развития, можно сказать следующее. Страна объективно решает задачи модернизации, т. е. «омоложения» всего своего материального и символического капитала, но имеет ретро-ориентированную, «старческую» идеологию, что затрудняет решение этих задач.
Людям, воспитанным на представлениях о том, что предприниматель только и думает, как бы заставить рабочих работать побольше, а заплатить им поменьше, трудно понять, что предприниматели как корпорация заинтересованы не в эксплуатации, а в прибыли. И если прибыль быстрее растет от скорости оборота, то им прямой резон отпустить своих работников пораньше и заплатить им побольше, чтобы они поскорее скупили произведенное ими же и вернули вложенное в них с прибылью (далее читай «Капитал»). Потому борьба профсоюзов за сокращение рабочего времени, в том числе в расчете на весь жизненный цикл работника, в основном, успешна.
Известно, что в упомянутый период этот этап оказывался очень поздним. Исследования ВЦИОМ, проведенные в самом начале 1990-х годов, показывали, что молодость у многих общественных групп затягивалась почти до 40 лет.
Ср. по-иному стоящую проблему политических ориентаций пожилых людей в США в XX столетии: Alwin D.F. e.a. Political Attitudes Over the Life Span. Madison, Wisconsin., 1991.Исследования Левада-центра неоднократно показывали, что период «брежневского» застоя сейчас воспринимается россиянами как лучшее время во всем XX веке.
Течение времени — процесс довольно загадочный. Хотя некоторые начнут утверждать, что минута длится 60 секунд, восприятие времени у разных людей и в разных ситуациях может резко меняться. Время может бежать или тянуться до бесконечности долго. В редких случаях может показаться, что оно остановилось.
Разница между «реальным» временем, измеряемым часами и календарями и нашим собственным ощущением времени иногда может быть огромной. Это связано с тем, что во многих отношениях свое чувство времени мы формируем сами.
Измерение времени
Люди создали надежные инструменты для измерения времени на основе повторяющихся предсказуемых событий, происходящих в природе — например, смены дня и ночи, перехода от зимы к весне.
Мы ассоциируем эти события с такими понятиями как день, неделя или год, а для того, чтобы отметить начало или завершение этих событий, мы используем часы и календари.
Правда, у нас, оказывается, есть и внутренние часы, которые регулируют наши суточные (дневные/ночные) ритмы и позволяют нам определять продолжительность конкретных событий. С помощью этих внутренних «часов» мы сравниваем продолжительность каждого следующего события с величинами, хранящимися в памяти. По сути, мы формируем банк данных, в котором хранятся наши ощущения таких временных отрезков как минута, час или день.
То, что обычно в начале представляет собой способность нашего мозга определять короткие отрезки времени — от минут до секунд — затем преобразуется в восприятие течения времени на протяжении всей жизни. Правда, к сожалению, наши внутренние часы не всегда работают так же точно, как настоящие «внешние» часовые механизмы.
Личное восприятие времени в значительной мере зависит от степени нашей сосредоточенности, физического состояния и настроения. Примерно так же, как чайник, который мы караулим, «никак не закипает», нам иногда кажется, что событие, на котором мы сосредотачиваем свое внимание, длится гораздо дольше обычного. То же самое происходит, когда нам скучно — кажется, что время тянется до бесконечности.
В других ситуациях людям кажется, что время летит осень быстро. Например, когда наше внимание не сосредоточено на чем-то одном, и мы заняты несколькими делами сразу, создается ощущение, что время бежит быстрее. Возможно, это связано с тем, что, занимаясь несколькими делами сразу, мы просто меньше обращаем внимание на то, как идет время.
На восприятие времени также влияет и эмоциональная окраска события. Когда мы испытываем отрицательные эмоции, например, грусть или подавленность, нам кажется, что время идет медленнее. Особенно влияет на восприятие времени страх — он замедляет наши внутренние часы, в результате чего страшное событие кажется более продолжительным. И, наоборот, когда происходят веселые и радостные события, мы чувствуем, что время пролетает в мгновение ока.
Точно так же, как может казаться, что время идет быстрее или медленнее в зависимости от эмоционального состояния, восприятие времени может искажаться по мере старения. Люди старше 60 лет отмечают, что время по их ощущениям начинает идти с разной скоростью. Им кажется, что с каждым годом новогодние праздники мелькают все чаще и чаще, а обычные дни тянутся очень долго.
Ключевые факторы
Нарушения восприятия времени по мере старения могут быть связаны с некоторыми важными когнитивными процессами, в том числе и с тем, какое внимание мы можем уделять определенному виду деятельности, и насколько мы умеем распределять свое внимание при выполнении нескольких дел одновременно.
С возрастом наши способности в этих областях постепенно снижаются, что, возможно, влияет на наше субъективное восприятие времени.
И, что, видимо, еще важнее, с возрастом меняется и наша система ориентиров — критериев, по которым мы определяем продолжительность событий. Те воспоминания, которые накопились у нас за жизнь, позволяют создавать собственную временную шкалу.
Некоторые придерживаются идеи, что воспринимаемая продолжительность интервала времени зависит от продолжительности прожитой жизни. Согласно этой концепции, известной как «теория пропорциональности», с возрастом определенный временной интервал в «настоящем» кажется короче по сравнению с прожитой жизнью.
Теория пропорциональности становится интуитивно понятной, если представить, каким образом в восприятии человека, прожившего 75 лет, год походит быстрее, чем в восприятии десятилетнего ребенка. Но эта теория не может в полной мере объяснить наше восприятие настоящего, поскольку мы можем жить час за часом и день за днем независимо от прошлого.
Возможно, разгадка проблемы восприятия времени заключается в памяти, поскольку считается, что наше ощущение времени формируется благодаря ясности воспоминаний. Мы мысленно заглядываем в свое прошлое и, опираясь на исторические события, приходим к ощущению собственного существования во времени.
Поскольку самые четкие воспоминания, как правило, касаются событий, происходивших в годы формирования личности, то есть, между 15 и 25 годами жизни, этот десятилетний период жизни связан с ростом воспоминаний, связанных с самооценкой и самопознанием, известных как «реминисцентный всплеск».
Возможно, что само по себе наличие такого участка памяти и служит объяснением того, почему с возрастом время течет быстрее — по мере старения люди все больше удаляются от этого важнейшего периода своей жизни.
Точность восприятия времени может нарушаться и при наличии различных клинических заболеваний. Например, такие расстройства развития как аутизм и синдром гиперактивности с дефицитом внимания часто ассоциируются с неспособностью точно определять временные отрезки.
В преклонном возрасте такие заболевания, как болезни Альцгеймера и Паркинсона, также связаны с неспособностью точно определять продолжительность коротких интервалов времени, а также с расстройствами памяти.
Можем ли мы замедлить постоянно ускоряющееся течение жизни? Возможно. Настраивать наши внутренние часы можно с помощью развития когнитивных способностей — особенно тренировки внимания и памяти. А привязать наше сознание к действительности во времени и в пространстве помогут медитация и сосредоточение. Все это, на самом деле, может помочь укротить бурную реку жизни и заставить ее течь неспешно и размеренно.
Авторы: Мойранн Айриш — старший научный сотрудник Австралийского научно-исследовательского нейробиологического центра. Клэр O"Кэллаган — специалист по клиническим исследованиям Института поведенческих расстройств и клинической неврологии при Кембриджском университете.
В детстве казалось, что летние каникулы длятся всю жизнь, а каждого Нового года приходилось ждать целую вечность. Почему же по мере взросления время летит все быстрее, а недели, месяцы и даже времена года сменяют друг друга с головокружительной скоростью? Разбираемся вместе с «Футуристом».
Вопрос восприятия
По-видимому, такое ускоренное «путешествие во времени» совсем не связано с обязанностями и тревогами взрослой жизни. Исследования показывают, что на самом деле меняется наше восприятие времени, заставляя нас чувствовать себя все более загруженными в постоянной беготне.
Есть несколько теорий, объясняющих такой сдвиг. Согласно первой из них, это связано с постепенным изменением внутренних биологических часов человека. Замедление метаболизма по мере старения выражается в том числе и в замедленных сердцебиении и дыхании. Дети испытывают гораздо большее, нежели взрослые, количество биологических маркеров (биений сердца, вздохов) в конкретный промежуток времени, заставляя их ощущать, что время тянется дольше.
По другой теории воспринимаемое нами время связано с количеством новой информации, которую мы поглощаем. Мозгу сложнее справиться с большим объемом новых стимулов, что расценивается как более длинный промежуток времени. Это объясняет ситуации с так называемым замедленным движением, часто случающимся за секунду до аварии. Незнакомые обстоятельства означают поток новой информации, которую мозгу нужно обработать.
В самом деле, столкнувшись с неожиданной ситуацией, мозг гораздо более подробно записывает воспоминание, что было доказано в ходе эксперимента, в котором участники испытывали свободное падение. Так что скорее это событие выглядит замедленным в нашей памяти, а не время замедлилось в тот момент.
Куда уходит время
Однако подобные объяснения не отвечают на вопрос, почему время укорачивается, в то время как наш возраст только увеличивается. Психологами была выдвинута теория, что, чем старше мы становимся, тем привычнее становится наше окружение. Мы перестаем замечать детали дома, квартиры или рабочего места. Для детей, напротив, мир полон незнакомых вещей, взаимодействуя с которыми они получают новый опыт. Именно поэтому дети уделяют значительно большую часть мозговой активности перестройке мыслительных представлений о внешнем мире. Согласно этой теории, обработка идей замедляет время для детей, а у погрязших в рутине взрослых оно убегает как песок сквозь пальцы.
Чем привычнее повседневность, тем быстрее летит время, а с возрастом все больше вещей становятся до боли знакомыми. В основе такого объяснения лежит биохимический механизм: в ходе восприятия новых стимулов происходит высвобождение нейромедиатора дофамина, помогающего оценивать время. После 20 и до самой старости уровень дофамина падает, убыстряя тем самым время.
Логарифмы во времени
Но ни одна из этих теорий не соответствует почти математическому постоянному ускорению времени. Заметное сокращение длительности определенного промежутка времени по мере старения предполагает логарифмическую шкалу во времени. Логарифмический масштаб используется вместо традиционного линейного при измерении землетрясения (шкала Рихтера) или звука (децибелы), поскольку позволяет отобразить очень большой диапазон значений величин. То же верно и для времени.
По логарифмической шкале Рихтера увеличение магнитуды от 10 до 11 не соответствует увеличению движения земли на 10%, как это было бы в линейной шкале. Каждое приращение по шкале Рихтера означает десятикратный рост в движении. В логарифмическом масштабе времени все известные нам важные исторические события могут быть записаны на одной странице в десяти строках.
Детское время
Но почему наше восприятие времени подчиняется логарифмической шкале? Идея состоится в том, что мы оцениваем период времени как пропорцию относительно прожитой нами жизни. Например, для двухлетнего ребенка один год – это половина жизни: вот почему в раннем детстве каждый день рождения ждешь бесконечно долго. Для десятилетнего год – это уже 10% всей жизни (что делает ожидание чуть менее жестоким), а для двадцатилетнего – всего лишь 5%.
Согласно логарифмической шкале, для того, чтобы двадцатилетний человек испытал ту же пропорцию увеличения в возрасте, что испытывает двухлетний ребенок между днями рождения, ему придется ждать празднования до 30. Учитывая этот факт, ускорение времени с возрастом уже не кажется таким удивительным.
Обычно мы думаем о нашей жизни с точки зрения десятилетий (наши 20-е, 30-е и так далее), что предполагает равный вес для каждого из них. Однако по той же логарифмической шкале мы воспринимаем разные периоды времени как одну и ту же длину. В таком масштабе следующие различия в возрасте будут казаться одинаковыми: пять и 10 лет, 10 и 20, 20 и 40, 40 и 80.
Не хотелось бы завершать на грустной ноте, но те пять лет, которые вы прожили в возрасте с пяти до десяти, равноценны по длительности периоду между 40 и 80 годами.
В общем, действуйте. Время бежит, независимо от того, веселитесь вы или нет. И будет бежать быстрее и быстрее с каждым днем.
На протяжении длительного времени, долгих веков мечтой человечества было создать эликсир, который дарит молодость для продления человеческой жизни. В природе все взаимосвязано, так же как в ней происходит перемена времен года, так же и в жизни человека.
На протяжении жизни, человек проходит разные рубежи своего возраста: первая здоровая, которая готовит к деятельной зрелости это беззаботная юность, с годами уступает свое место разумной и неспешной, другими словами благородной старости.
Писания шумеров , насчитывали около 3-4 тысяч лет, они рекомендовали различные снадобья, помогающие от седины или от ухудшения зрения. По мнению древних египтян , люди смогут дожить до 110 лет и это именно тот возраст, который является пределом, согласно современным воззрениям.
Гиппократ , древнегреческий врач, рекомендовал умеренное питание, активное занятие физическими упражнениями, а также принимать горячие ванны тем, у кого есть желание дожить в полном здравии, до преклонных лет. Ведь раньше старение объясняли утечкой человеческого природного тепла и тем, что организм высыхает.
Платон , известный древнегреческий философ упоминал о том, что образ жизни, который ведет человек, влияет на процесс старения. И те люди, которые умеют и могут приспосабливаться к окружающим жизненным обстоятельствам, ведут более активную борьбу со старостью и старением.
Аристотель поддерживал Гиппократа и также считал, что причина старения это потеря человеческого природного тепла. Для замедления процесса старения, Цицерон рекомендовал не только упражнения физические совместно с умеренным питанием, а также главным образом развивать интеллектуальную активность. Его призывом было, чтоб люди учились не только в молодом возрасте, но и в старости, так как обучение сохранит душевную свежесть.
Сенека же подчеркнул, что образ жизни, который ведет человек, намного важнее числа им прожитых лет.
Еврейский философ, Маймонид
, по его мнению, продолжительность жизни каждому человеку уже задана заранее, но также считал, что ее продолжительность можно увеличить, если выполнять соответствующие профилактические упражнения.
По мнению английского философа Роджера Бекона, организм человека стареет из-за того, что изнашивается.
И если попробовать проследить всю историю, то мы увидим, что наши первобытные предки, по мнению ученых, доживали, лишь до 19 или 20 лет. А во время Римской империи, продолжительность жизни, среднее ее количество не превышало 25 летний возраст, однако уже период феодального строя возраст достиг от 30 до 35 лет. На сегодняшний день жизнь, ее продолжительность колеблется примерно от 63 и до 70 лет, но ученые полагают, что у человека есть возможность прожить от 100 и до 150 лет.
И период жизни старость следует рассматривать также как и молодость, и зрелость, все равноценно. Так как знания и главное опыт приходят к человеку с возрастом.
Как же можно продлить жизнь человека, чтобы она оставалась полноценной, на всех ее этапах, и при этом сохранить здоровье, чтоб старость была в радость и на закате жизни?
Возможно, что со временем, старость станет возможностью приобретения бодрости, физических, а также умственных способностей, более плодотворной и интересной деятельности и перестанет сравниваться с дряхлостью. Приобретет новое значение. Ведь старость, представляет собой физиологическое состояние, которое является нормой для организма и не является каким – то не естественным и патологическим процессом.
Французы считают старость третьим этапом, утверждая, что время старости, равноправный жизненный возраст, сравнивая его со зрелостью и молодостью. И многие ассоциирует данный этап жизни со временем года, это как осень, поэтому нужно сделать так, что бы это время стало золотым, ведь это реальная и вполне посильная задача.
Бернард Шоу , английский писатель, говорил: «Не нужно думать, о том, что, если стал старым, пришла мудрость, так как мудрость человека не зависит от возраста, но приносит опыт, которого может и не быть у молодых. Старость приносит с собой в жизнь человека множество ценных и положительных качеств. Так как со временем человек становится опытным и рассудительным, а это трудно переоценить».
Вывод ученных, что не стареть удается тем, кто этого не хочет. Старость можно сравнить с взаимоотношениями с внешней средой, ведь это по большей части не прожитое, а то, что было нажито. Зрелость мыслей и опыт всегда были и останутся главной функцией времени, они, как и прежде будут привилегией пожилых людей. Время на все оставляет свой след, все живое ему подвластно.
Не менее важен и определенный настрой, с положительными эмоциями и оптимистическим взглядом на окружающее, возможности по - философски подходить к жизненным явлениям и при этом не падать духом. Не стоит забывать, о том, что удастся не постареть тем, кто не хочет. И помнить о том, что творческая и активная старость – очень даже реальна. Не менее важно и жизненная позиция, с которой человек относится ко всему. Ведь процесс старения затрагивает эмоциональную сферу и характер человека.
Тут также есть и индивидуальные отличия, которые выражены намного сильнее, чем возрастные. Ведь возраст мы определяем не по дате рождения, а по тому, как выглядит человек, по его внешнему виду. И забудьте о том,… что вам 25, о, ужас. Оставайтесь красивыми, жизнерадостными и молодыми. Старайтесь вести здоровый и активный образ жизни.
И просто будьте счастливы. Живите сегодняшним днем. Не ворошите прошлое и заглядывайте в будущее. Сегодня у вас все просто великолепно!
