Значение парменида. Парменид Элейский

ПАРМЕНИД (Παρμενίδης) из Элеи (Юж. Италия; по Аполлодору, акме 504–501 до н.э.) – древнегреческий философ, основоположник Элейской школы , учитель Зенона Элейского, согласно античным «преемствам философов» – ученик Ксенофана , по более достоверной версии – пифагорейца Аминия. По свидетельству Спевсиппа, был законодателем своего родного города. Философская дидактическая поэма «О природе» (название позднейшее, сохранилось около 160 стихов), написанная архаическим гомеровским языком, затрудняющим интерпретацию, предваряется мистико-аллегорическим вступлением и распадается на две части: «Путь истины» (ʼΑλήθεια) и «Путь мнения» (докса). В мистическом видении вступления, написанного от лица «юноши» (мотив инициации в тайное знание), стремительный полет на колеснице ведет автора в запредельный мир через «врата дня и ночи» от «тьмы» к «свету», от невежества чувственного мира и человеческого опыта к знанию абсолютной истины. Встречающая юношу богиня Правды (Дике) открывает ему «как бестрепетное сердце благоокруглой истины, так и мнения смертных, в которых нет истинной достоверности» (В 1, 29–30). «Путь истины» дает первый в истории греческой и европейской мысли компендий дедуктивной метафизики. Теоретически мыслимы два «пути поиска» (метода познания): 1) допустить, что нечто «есть и не может не быть»; 2) допустить, что нечто «не есть и по необходимости должно не быть». Первый из них – путь убеждения и истины, второй должен быть сразу отброшен как «совершенно непознаваемый», ибо «то, чего нет, нельзя ни познать, ни высказать» (фр. В 2): отрицание существования чего-либо предполагает знание о нем и тем самым – его реальность. Так выводится тождество бытия и мышления: «мыслить и быть – одно и то же» (фр. В 3), «одно и то же мышление и то, о чем мысль» (фр. В 8, 34). Мысль никогда не может быть пустой («без сущего»); ее полноте должна соответствовать «наполненность» сущим универсума: пустота («несущее», «то, чего нет») – невозможна (фр. В 4). Кроме двух альтернативных «путей поиска» есть еще один, запрещаемый юноше, путь, по которому блуждают невежественные «смертные о двух головах», полагающие, что нечто может «быть и не быть» одновременно, – вероятно, это и есть «путь мнения», соответствующий чувственному опыту (фр. В 6). Не доверяя ни зрению, ни слуху, юноша должен с помощью одного только «рассудка» (логоса) рассудить «многоспорную» (т.е. диалектическую) аргументацию Правды и признать единственно верным путь «есть». Из этого «есть» с необходимостью выводятся все характеристики истинно сущего: оно «не возникло, не уничтожимо, целокупно, единственно, неподвижно и нескончаемо (во времени)» (В 8, 4–5). О нем нельзя сказать «было» или «будет», «т.к. теперь оно есть все вместе, одно, сплошное» (В 8, 5–6). Оно «неделимо» и совершенно однородно (В 8, 22), т.к. признание неоднородности или дискретности потребовало бы допущения пустоты («того, чего нет»), оно вечно пребывает на одном и том же месте (В 8, 29), «ни в чем не нуждается» (В 8, 33), лишено чувственных качеств и любых процесов изменения (В 8, 40–41) и, наконец, заключено Судьбой (Мойрой; она же Необходимость-Ананке и Правда-Дике) в границы идеальной «сферы» (при этом употребляется слово «онкос» – «глыба, масса»), «повсюду уравновешенной от центра» (В 8, 43–44).

В аргументации Парменида помимо закона противоречия и принципа «из ничего не будет ничего» существенную роль играет закон достаточного основания (известный впоследствии как μηδὲν μάλλον, «ничуть не более так, чем так»). Закончив «достоверное слово об истине», богиня переходит к «мнениям смертных» и излагает пространную космологию в ионийском стиле, начиная от первоэлементов («форм», В 8, 53 сл.), происхождения неба и светил (В 10–11), неясной нам космологии (В 12) и кончая физиологией познания (В 16), эмбриологией (В 17) и даже происхождением гермафродитов (В 18). Упраздненный в первой части мир человеческого опыта оказывается реабилитированным на правах вероятной гипотезы. Мир истины и мир доксы – один и тот же мир, воспринимаемый божественным (идеальным) и человеческим (несовершенным) субъектом соответственно как неподвижное одно в первом случае, как становящееся многое – во втором. Мир доксы всецело обусловлен человеческим языком, произвольно установившим множество «имен» для одного сущего (ср. В 8, 38 сл. и особенно В 19, 3). Мир доксы не вполне нереален: он «смешен» из бытия и не-бытия, истины и лжи. На феноменальном уровне «бытие» и «не-бытие» выступают как «свет» и «тьма» («эфирный огонь» и «тяжелое тело земли»), активный дух и косная темная материя; это два фундаментальных элемента, «смешением» которых в определенных пропорциях конституируется все многообразие чувственных феноменов, а также объясняются состояния сознания, жизнь и смерть и т.д. Все физические противоположности – «разреженное и плотное», «легкое и тяжелое», «горячее и холодное» (В 8, 56–59 со схолием) и т.д. сводимы к оппозиции света и тьмы как синонимы. Но один член этой фундаментальной оппозиции – мнимый, и его «не следовало называть» отдельным именем (В 8, 54): «ночь» есть отсутствие света и, следовательно, несубстанциальна. В этом – роковая ошибка смертных, приведшая их от монизма к дуализму. В космогонию доксы встроена политеистическая теогония (В 13; А 37): «боги» понимаются как аллегории стихий, светил, страстей и т.д.; тем самым традиционная мифология низводится до уровня «мнения толпы», а метафизика истины приобретает характер новой, рациональной, монотеистической теологии (отсюда и сакральный язык вступления). «Бестрепетное сердце истины», «неуязвимость» и «незыблемость» сущего в этическом сознании претворяются в «невозмутимость» мудреца, железную мораль, презрение к чувственным удовольствиям и боли как нереальным и т.д. (ср. легенду о героической смерти Зенона, пронесшего «учение Парменида» через пытки как золото чистой пробы через огонь – 29 А 7).

Типологически философия Парменида близка к системе идеалистического монизма типа адвайта-веданты, однако необходимо учитывать отсутствие в его время строгого дуализма духа и материи, идею пространственной протяженности (и даже телесности) сущего (английский историк философии Дж. Бернет, впадая в другую крайность, считал Парменида «отцом материализма»). Помимо прямого влияния на традиции Элейской и Мегарской школы философия Парменида косвенно, через требование рационального обоснования движения и множественности, оказала воздействие на формирование натурфилософских систем 5 в. (особенно атомистов) и теоретическую физику Аристотеля. Противопоставление бытия и становления, чувственного и умопостигаемого, истины и мнения вошло в азбуку платонизма. Традиция видеть в Пармениде ключевую фигуру в истории раннегреческой мысли и даже делить ее на до- и послепарменидовскую восходит к книге К.Райнхардта (1916). В 20 в. особый интерес к Пармениду обнаруживает экзистенциальная феноменология (Хайдеггер) и англо-американская аналитическая философия.

Фрагменты и свидетельства:

1. DK I, 217–246;

2. Parmenides. A text with transl., comm. and critical essays by L.Taran. Princeton, 1965;

3. Heitsch E. Parmenides. Münch., 1974;

4. Gallop D. Parmenides of Elea, Fragments. Toronto, 1984;

5. Coxon A.H. The Fragments of Parmenides. Assen, 1986;

6. Aubenque P. (ed.), Études sur Parménide, t. 1: Le Poème de Parménide: Texte, traduction, essai critique, t. 2: Problèmes dʼinterprétation. P., 1987;

7. Лебедев А.В. (изд.). Фрагменты ранних греческих философов, ч. 1. М., 1989.

Литература:

1. Доброхотов А.Л. Учение досократиков о бытии. М., 1980;

2. Long A.A. The Principles of Parmenidesʼ Cosmogony. – «Phronesis» 8, 1963, p. 90–107 (repr.: R.E.Allen, D.J.Furley (eds.), Studies in Presocratic Philosophy. L., 1975, vol. 2, p. 82–101);

3. Furth M. Elements of Eleatic Ontology. – «Journal of the History of Philosophy» 6, 1968, p. 111–132 (repr.: A.P.D.Mourelatos. The Pre-Socratics. N. Y., 1989, p. 241–270);

4. Mourelatos A.P. D., The Route of Parmenides: A Study of Word, Image, and Argument in the Fragments. New Haven, 1970;

5. Die Einheit der Erfahrung: eine Interpretation der Parmenidieshen Fragmente. München – W., 1976;

6. Parmenides Studies Today. – «The Monist», 1979, v. 62, 1;

7. Kahn C.H. Being In Parmenides and Plato. – «La Parola del Passato» 43, 1988, p. 237–261.

Из Элеи (ок. 540 до н. э. или 520 до н. э. — ок. 450 до н. э.) — древнегреческий философ и политический деятель. Свои взгляды выразил в поэме «О природе». В первых же стихах поэмы Парменид провозглашает главенствующую роль разума в познании и подсобную роль чувств. Он разграничивает (вслед за Ксепофаном) истину, основанную на рациональном познании, и мнение, основанное на чувственных восприятиях, которые знакомят нас лишь с видимостью вещей, но не дают знания их истинной сущности. Философию он разделил на философию истины философию мнения, назвав критерием истины разум, в чувствах же, говорил он, точности нет: не доверяйте чувственным восприятиям, не вращайте бесцельно глазами.

Центральной идеей Парменида является бытие, соотношение мышления и бытия. Мышление всегда относится к чему-то, ибо без сущего, о котором оно высказывается, мы не найдем мысли. Гениальна идея Парменида о том, что нет и не может быть пустого пространства и времени вне изменяющегося бытия. Сущее Парменид считал лишенным изменчивости и многообразия. Парменид тем самым создал непроходимую пропасть между миром, как он дан нам в восприятии, полным движения, и миром единого и неподвижного бытия, открывающегося мышлению.

Парменид занимался вопросами бытия и познания. Разделил истину и субъективное мнение.

Доказывал, что существует только вечное и неизменное Бытие, тождественное мысли. Основные его тезисы таковы:

Помимо Бытия нет ничего. Также и мышление есть Бытие, ибо нельзя мыслить ни о ч?м. Бытие никем и ничем не порождено, иначе пришлось бы признать, что оно произошло из Небытия, но Небытия нет. Бытие не подвержено порче и гибели, иначе оно превратилось бы в Небытие, но Небытия не существует. У Бытия нет ни прошлого, ни будущего. Бытие есть чистое настоящее. Оно неподвижно, однородно, совершенно и ограниченно, имеет форму шара. Учитель Зенона Элейского.

Тезис. «Бытие есть, а небытия — нет».

Небытия нет, так как про него нельзя мыслить, так как такая мысль была бы противоречива, так как это сводилось бы к: «есть то, чего нет».

Бытие одно, и не может быть 2 и более бытий. Иначе они должны были бы быть отграничены друг от друга — небытием, его нет. Бытие сплошно (едино), то есть не имеет частей. Если имеет части, значит части отграничены друг от друга Небытием. Его — нет. Если нет частей и если бытие одно, то нет движения и нет множественности в мире. В противном случае, одно Бытие должно двигаться относительно другого. Так как не существует движения и множественности и Бытие одно, то нет ни возникновения, ни уничтожения. Так при возникновении (уничтожении) должно быть Небытие. Если нет движения, возникновения, уничтожения, то и времени не существует. Так как Время должно быть отнесено к какому-то процессу. Бытие лежит (покоится), оно пребывает в вечности, а не во времени.

Хронологически первым деятелем школы был Парменид (родился около 540 г. до н. э.) - истинный основатель элейской школы.

Сведения о времени жизни Парменида достаточно противоречивы. Диоген Лаэрций упоминает о том, что акмэ (сорокалетие) Парменида приходится на 504-501 годы до нашей эры, т.е. в данном случае Парменид оказывается практически ровесником Гераклита. В то же время, Платон сообщает, что шестидесятилетний Парменид беседовал с юным Сократом, а это означает, что Парменид был намного моложе и Гераклита, и Ксенофана и родился приблизительно в 515 году до нашей эры. Мнение Платона как будто подтверждает и свидетельство о том, что Парменид был одно время учеником Ксенофана. Однако прав, скорее, Диоген, а не Платон, который предпочитал художественность фактам.

Будучи гражданином только что основанной Элеи, Парменид выступал также в роли законодателя.

"О природе. Пролог".

Философское учение изложено Парменидом в сочинении "О природе", написанном стихами. По содержанию оно делится на "Пролог" и две другие части: от первой сохранилось приблизительно девять десятых, от второй - одна десятая. парменид философский античный мышление

В "Прологе" рассказывается о фантастической поездке юного Парменида к богине справедливости, правосудия и возмездия Дике, в уста которой философ вкладывает свои мысли. Путь к богине описан в образах: карета, запряженная "мудрыми конями", в которой по всей Вселенной летит на встречу с богиней Парменид; управляющие ею Девы Солнца; Ворота путей Дня и Ночи; Правда, стерегущая двойные ключи от этих ворот. И, наконец, сама Дике. Она приветствует юношу, берет его за правую руку и начинает говорить.

"О природе. Путь Истины".

В первой части поэмы - "Путь Истины" - богиня раскрывает Пармениду учение об истинном и умопостигаемом бытие, которое чуждо большинству смертных. Здесь ставятся две важнейшие философские проблемы: вопрос об отношении бытия и небытия и вопрос об отношении бытия и мышления, которые могут быть решены только разумом.

Уже в начале этой части поэмы появляется дилемма, на которой строится вся философия Парменида: есть - не есть. Есть - это то, что не может не быть, это бытие. Не есть - это, наоборот, то, что не может быть, т.е. небытие.

И здесь впервые в античной философии Парменид приводит логические доказательства в пользу своего мнения, так как до него философы либо высказывали истины, либо опирались на аналогии и метафоры. Например, главное доказательство не существования небытия в том, что его невозможно познать, невозможно выразить в слове. Небытие - немыслимо, невыразимо, следовательно, оно не может существовать. Более того, сама мысль о небытие является доказательством того, что небытие не существует. Мысль о небытие предполагает существование данного небытия, так как иначе не о чем было бы мыслить. Значит небытие существует. Но если небытие существует, то оно в таком случае является бытием. Следовательно, сама мысль о существовании небытия доказывает как раз обратное - то, что небытие не существует ("Можно лишь то говорить и мыслить, что есть: бытие ведь есть, а ничто не есть"). Существует же лишь только то, что мыслимо и выразимо в словах, т.е. бытие ("что "есть" и "не быть никак невозможно": это - путь убежденья, которое Истине спутник").

Однако на пути истины разум ждут "западни", попав в которые, он никогда не придет к истине. Первая "западня" состоит в допущении существования небытия ("не есть" и "не быть должно неизбежно"). Вторая "западня" говорит о том, что бытие и небытие тождественны и нетождественны. Здесь допускается, как и существования небытия (первая "западня"), так и отождествление его с бытием, а затем отрицание этого тождества:

"Прежде тебя от сего отвращаю пути изысканья,

А затем от того, где люди, лишенные знанья,

Бродят о двух головах. Беспомощность жалкая правит

В их груди заплутавшим умом, а они в изумленьи

Мечутся, глухи и слепы равно, невнятные толпы,

Коими "быть и не быть" одним признаются и тем же

И не тем же, но все идет на попятную тотчас".

В этих строках Парменид говорит о том, что одна голова не может вместить два взаимоисключающих тезиса. Невозможно мыслить о том, что бытие и небытие тождественны и нетождественны одновременно, также как нельзя думать о существовании небытия, так как это означало бы его равенство бытию. Таким образом, Парменид подошел к закону запрещения противоречия - главному закону мышления.

Этим двум "западням" - ложным тезисам - Парменид противопоставляет свою точку зрения, то есть убеждение в том, что есть бытие, а бытия нет вовсе, - убеждение, которое поможет не ошибиться на пути истины. Доказывая тезис о существовании бытия через отрицания существования небытия, Парменид обращается к вопросу о бытии и мышлении.

Философ признает существующим лишь то, что можно осмыслить и выразить в словах. Богиня Дике говорит: "... Ибо мыслить - то же, что быть...". В этой фразе Парменид формулирует идею совпадения, тождества бытия и мышления. Более того, самое главное доказательство существования бытия и состоит в том, что его можно осмыслить. Однако Парменид ошибочно связал предмет чувства (вещь) и предмет мысли, ведь из этого следует, что критерием бытия является его мыслимость. Философ был прав, когда говорил, что подлинно существует лишь то, что может быть предметом мысли (так как в чувственном восприятии много кажущегося), но ошибался, думая о том, что все мыслимое существует.

"О природе. Путь мнения".

Рассказав о бытии, небытии и мышлении, Дике резко прерывается:

"Здесь достоверное слово и мысль мою завершаю

Я об Истине: мненья смертных отныне учи ты,

Лживому строю стихов моих нарядных внимая".

Начиная рассказ о мнениях смертных,

Богиня обещает Пармениду, что он узнает "природу эфира и все, что в эфире

Знаки, и чистой лампады дела лучезарного Солнца

Незримотрворимые, также отсюда они народились.

И круглоокой Луны колобродные также узнаешь

Ты и дела, и природу, и Небо, что все обнимает,

Как и откуда оно народилось, как его приковала

Звезд границы стеречь Ананка...

Как Земля и Солнце с Луною,

Общий для всех Эфир, Небесное Млеко, а также

Крайний Олимп и звезд горячая сила пустились

Вдруг рождаться на свет...".

Однако из сохранившихся строк второй части этого не узнать. Можно узнать лишь то, что в этой части поэмы речь идет о двух природных началах - огне и земле (свете и тьме соответственно).

В картине этого мнимого мира, описываемого Дике, большую роль играют Афродита и ее сын Эрос. Афродита находится в центре космоса и всем оттуда управляет, а Эрос соединяет и связывает противоположное (свет и тьму, мужское и женское). Следовательно, физическая картина мира у Парменида диалектична, но она же объявлена им неистинной.

"Сей мирострой возвещаю тебе вполне вероятный,

Да не обскачет тебя, какое воззрение смертных".

То есть Дике рассказывает кажущееся устройство вещей для того, чтобы мнение смертных не обогнало философа.

Метафизика Парменида.

В своем учении об истине и во взгляде на познание Парменид пришел к выводам, которые, с точки зрения обычного восприятия наблюдаемых явлений, казались парадоксальными. Наблюдение, опирающееся на внешние чувства, показывает множественность вещей окружающего нас мира. Парменид отрицает мыслимость множественности. Множественность существует только для чувств. Однако чувства не дают нам истинной картины мира, чувства мнимы. Для мысли, для ума мир представляется как строжайшее единство.

Для чувств все вещи, находящиеся в мире, представляются непрерывно движущимися, изменяющимися: возникающими и погибающими. Но, согласно учению Парменида, это только иллюзия. Истинная картина мира открывается и удостоверяется только умом. Картина эта состоит в том, что мир тождественен, не знает ни возникновения, ни гибели. В самом деле, всякое изменение предполагает, что что-то исчезает в небытие и что-то появляется из небытия. А так как небытия не существует в принципе, то бытие едино, неизменно и "неподвижно лежит в пределах оков величайших". Именно этот тезис о неизменности и неподвижности мира сделал Парменида родоначальником античной метафизики и противником диалектики.

С точки зрения обычного восприятия, мир состоит из отдельных вещей, отделенных одна от другой пустыми промежутками. Однако и здесь Парменид утверждает, что это не достоверная картина мира, а иллюзия, порождаемая обманчивыми чувствами. Напротив, пространство, отделенное от тел, от вещества, не существует, невозможно. Пространство неотделимо от вещества. Ведь разделить бытие, то есть быть пустотой, могло бы только небытие, но его нет.

Ко всем этим положениям, крайне парадоксальным с точки зрения обычного чувственного восприятия и наблюдения, Парменид добавил еще одну мысль: противоположность между истиной и мнением, между знанием совершенно достоверным и знанием, о котором можно сказать, что оно не лишено вероятности, есть лишь правдоподобное предположение.

С тех пор логика и теория познания давно уже выяснили огромное значение вероятностного знания для практики, для науки и для логического мышления. Таким образом, сама по себе мысль Парменида, указывающая на различие, существующее между знанием достоверным и знанием всего лишь вероятным, была мыслью ценной. Парменид связывает достоверное знание с деятельностью ума, а знание вероятное с чувственным восприятием и утверждает, будто чувственное восприятие не может дать истинного знания. Такое знание дает нам только мысль, усмотрение ума.

Как и все другие досократики (философы, творившие до Сократа), о Пармениде сохранилось мало сведений. В то далекое время философия и поэзия переплетались друг с другом в едином процессе творения. Поэт был философом, а философ – поэтом. Парменид был поэтом и философом, потому что искал единый принцип, который лежит в основании вселенной. Он был не одинок в своих поисках. Гераклит и Фалес, Анаксимандр и Ксенофан пытались увидеть Единое во множестве и объяснить причины Сущего. Но Парменид не просто проповедовал то, что было открыто ему в размышлениях. Он первым попытался убедить своих оппонентов, заложив основу искусству доказательства. Было бы заблуждением считать, что античный мир был благосклонен к своим мудрецам. Поиск единого принципа неминуемо означал подрыв авторитета местных богов и их жрецов. Анаксагора едва не казнили за то, что он объявил звезды раскаленными камнями. Великому философу пришлось покинуть город. Афины были просвещенным и вольнолюбивым городом, но именно здесь был казнен Сократ, обвиненный в безбожии.

Биография

Мы не знаем, преследовали ли Парменида за его убеждения. Мы вообще мало что знаем о его жизни. Родом он был из Великой Греции (так назывался юг Италии, где расплодились греческие колонии), из города Элеи. Платон утверждает, что Парменид родился в 475 году, был знатного рода и написал законы для родного города. Среди его учителей – ученик Пифагора Аминий и Ксенофан, основатель апофатического определения бога. Его (Ксенофана) идеями впоследствии воспользовался Платон, Аристотель и христианские богословы. Последние многому научились у язычников. Парменид был слишком талантливым учеником Ксенофана, потому что взял от него лучшие идеи, но истолковал их по-своему. Но не Ксенофану, а Аминию воздвигает Парменид святилище.

Платон написал диалог, озаглавленный «Парменид», который ничего общего не имеет с тем, о чем учил Парменид. Согласно этому произведению, престарелый философ, сопровождаемый своим учеником Зеноном, беседует с молодым Сократом в Афинах на любимую Платоном тему – об идеях. Платон любил излагать свои мысли, вкладывая их в уста других людей, чаще всего, Сократа. Именно поэтому его диалоги могут служить источником для анализа философии Платона, но никак не биографий и мировоззрения тех исторических персонажей.

Об учении Парменида мы знаем из его поэмы «О природе», которая фрагментарно дошла до наших дней, благодаря древним авторам Сексту Эмпирику и Симпликию. Введение этой поэмы представляет собой аллегорию, которая так нравилась античным и средневековым поэтам и философам. Прекрасные девы приглашают Перменида в колесницу, которая влечет его ввысь. Образ колесницы будет использоваться впоследствии как символ восхождения души в античной и европейской мистике. В чертогах некоей богини ему предстоит пройти через врата, которые открываются после того, как девы произносят заклинание (символ шифра). Ворота со скрипом раскрываются, и Парменида встречает богиня, которая ласково и благосклонно приглашает его в свои чертоги. Она собирается рассказать философу истину и мнение смертных. На этом месте первый сохранившийся фрагмент сочинения обрывается.

Парменида называют первым материалистом. Он взял от своего учителя Ксенофана атрибуты, который тот создал для описания единого бога. Странным выглядит то, что Парменид использовал прием мистического восхождения (в данном случае, образ колесницы) для своей нерелигиозной концепции. Не менее этого удивляет поэтическая форма изложения философских взглядов, ведь философы уже отличались от поэтов тем, что писали прозой, хотя и применяли образность.

О бытии

Другой, более обширный фрагмент, содержит учение Парменида о бытии. Истинное бытие, по мнению автора, шарообразно. Речь идет не о форме бытия, а о его онтологическом содержании, хотя, возможно, именно шаром он и представлял вселенную. Для греков шар служил идеальной фигурой, и для Парменида он – символ совершенства. Итак, богиня открыла ему, что бытие вечно, не рождалось и не умрет. Оно самодостаточно и совершенно, неподвижно и телесно. Все изменения, происходящие внутри этого бытия, не затрагивают его сущности, то есть, фактически ничего не происходит. Здесь он спорит с Гераклитом, утверждавшим, что все меняется и что в одну реку нельзя зайти дважды. Бытие не бесконечно, однако философ не уточняет, что же находится за его пределами.

Парменид отвергает идею рождения бытия из ничего. Это кажется ему абсурдом, и он апеллирует к разуму и опыту своего читателя – разве может нечто само по себе вырасти из пустоты?! Но Парменид отвергает и другую точку зрения: что мир – это небытие. В этом случае вся наша жизнь и наше мышление не существует или не имеет смысла. Интересны не аргументы философа, которые достаточно примитивны, но его попытки доказать свою позицию. Кроме того, отсюда мы узнаем о знакомстве греков с буддийской концепцией майи, утверждающей, что бытия не существует. Этой точки зрения придерживался Горгий из Леонтин, младший современник Парменида.

Поэтический текст философа обильно усыпан противоположностями, хотя он и не признает противоположность «бытие-небытие». Своему пути истины он противопоставляет путь мнений, то есть, мнение обычных людей, не просвещенных откровением свыше. Сфера чувственного и не может быть описана иначе, чем в простых, понятных ребенку терминах. Но и бытие имеет свою диалектическую пару, и называется она необходимостью. Это то, что не дает ему развалиться на куски и уйти в небытие. Впервые в истории философии, хоть и в мифологической форме, Парменид говорит о некоей внутренней необходимости бытия, указывая тем самым на законы физического мира.

Мир после Парменида

Противопоставляя истинный путь профанному восприятию окружающей действительности, философ указал на разделение между чувственным и рациональным мышлением. Прибегая к логической необходимости, он, по мнению некоторых исследователей, открывает принцип непротиворечия, поскольку его бытие не может одновременно быть и не быть. Налицо метод убеждения Парменида, который позже получил название reductio ad absurdum, то есть, доказательство несостоятельности точки зрения оппонента путем выявления противоречивых следствий этой точки зрения. Рассуждая о бытии, Парменид ищет свой абсолютный принцип, а значит, восходит к абстракции или идее. Поэтому идеалистическая тенденция в творчестве философа не менее важна, чем его материалистическое понимание мира. Из Элейской школы Парменида вырастает Платон. Из Платона вырастает Аристотель, хотя он и спорит с учителем. Из Платона и Аристотеля вырастает христианское богословие во всей своей сложности и красоте.

Мы ничего не знаем о смерти философа, хотя наговорил (и написал) он не на одну смертную казнь. Возможно, Элея была не таким ханжеским городом, как тогдашние Афины. А может быть, Парменид не торопился рассказывать о своих идеях первому встречному, как это делал Сократ. И поэтому умер своей смертью, дожив до почтенного возраста. Перед нами первая небожественная теория реальности в истории мысли. Критерием истины Парменид назвал разум – так говорит античный историк Диоген Лаэрций, а вслед за ним русский историк античности Алексей Лосев. Европейская философия состоит из множества кирпичей, и чем ближе кирпич к основанию, тем важнее его значение. Парменид и его вера в разум является тем фундаментом, без которого прекрасное здание нашей культуры мысли выглядело бы иначе.

Систематизация и связи

Бытие есть, а небытия нет

Парменид: «Есть бытие, а не бытия вовсе нету…». Попробую проанализировать это знаменитое изречение. Из того, что бытие есть, следует, во-первых, что Парменид первым в истории философии обозначил проблему бытия, а во-вторых, что в качестве первоначала, первопричины, первосущности или «архэ» Парменид полагал именно бытие. При этом бытие не есть сущность вещи, поскольку сущность предполагает явление, которое от сущности отличается. А у Парменида сказано, что есть только бытие. Что означает вторая часть данной квинтэссенции: «а не бытия вовсе нету»? Бытие и небытие не могут быть противоположностями (как у Демокрита атомы и пустота), противоречие между которыми снимается в чем-то третьем. Поскольку истинно только бытие (раз только оно и есть), то к не бытию относится заблуждение и все ложное, не имеющее ясного, истинного основания, поэтому оно должно быть отброшено. Возможно, следует провести феноменологическую редукцию, т.е. вынести за скобки все ложное, не имеющее достоверного основания. И только тогда можно увидеть бытие как оно есть: «Здесь достоверности путь, и к истине он приближает».

Каково бытие на самом деле, согласно Пармениду, можно увидеть из ближайшего контекста, т.е. из парменидовой поэмы «О природе». Бытие «цельное все без конца, не движется и однородно». Бытие совершенно, как монада, которая есть лучший из всех возможных миров. Если не движется, значит, у него все есть, нет причины, которая заставила бы действовать. «Не было в прошлом оно, не будет, но все – в настоящем», т.е. вечное теперь, в котором заключена полная безмятежность и покой. Восточные медитации предлагают очистить сознание от мусора прошлого и будущего, погрузившись в момент настоящего. Далее: «Могучая необходимость держит в оковах его, пределом вокруг ограничив». Скорее всего, необходимость здесь означает судьбу, рок, предопределенность. Бытие предопределено! Кому? Естественно, что познающему или созерцающему его человеку. Тот, кто встал на поиски бытия и истины непременно ее найдет, или точнее бытие само найдет ищущего. Как в исламе, Аллах изначально определил, кто из людей будет праведником, а кто нет. И, наконец, бытие «массе равно вполне совершенного шара с правильным центром внутри». К сожалению, не знаю, чему равна масса шара, тем более, совершенного. Бытие шарообразно, а шар – фигура с самой гладкой поверхностью, не имеет углов, препятствий. Путь к бытию является гладким и легким, из любой точки на поверхности шара виден центр, т.е. смысл и цель.

Вызывает затруднения, пожалуй, главная характеристика бытия – это мышление: «Одно и то же есть мысль и бытие». Для Парменида это очевидно. То, что мышление и бытие тождественны, должно следовать из того, что бытие есть, а не бытия нет.

В данном случае апеллирую к В.В. Бибихину: «Мысль можно определить так: она то, что может выйти из себя, всегда стать другим, - не смениться другим, а сама мысль станет другим. Мысль это то, что опасно вдруг, внезапно открывается другому. Мы сидели и думали о самопознании, но поняли, что найти себя можно только бросив себя, и решились, решили бросить себя на настоящее, правое. Мы совсем ненадолго задумались, мысль повернулась к там только своим краешком, и уже обернулась этим решением. Она такая, что вдруг выводит нас неизвестно куда. Без постоянной готовности быть выброшенными мыслью из мысли никакой мысли нет» (Бибихин В.В. Узнай себя. – СПб.: Наука, 1998, с. 12-13).

Мышление есть бросок, решимость (мышление как процесс принятия решений) бросить себя в бытие, т.е. на настоящее, правое дело. Возвращаясь мимоходом, совсем на чуть-чуть, к Пармениду: мысль находит свое выражение в бытии. Здесь мышление ни в коем случае не предполагает взвешивание всех «за» и «против». Наоборот, мышление есть единое, единственное, стремительное принятие решения, неожиданное затмение, которое само, помимо нашей воли, решает, что и как нужно.

Снова В.В. Бахтин: «Мысль дала нам себя почувствовать свободными для решения. И когда мы перейдем от этой мысли к делу, мы вдруг увидим, что решимость наша слабеет, что мы увязаем в вязкой среде, ввязавшись в дело, что мы там слабеем, связаны, как в мысли оказались вдруг свободны… Мы решились именно на дело. Но мы поняли, что никакого дела у нас не получится, мы увязнем в обстоятельствах, если не сохраним в самом деле свободу мысли… Настоящий поступок только тот, в который мы нечаянно оступаемся из мысли. Сделать какое-то дело по-настоящему можно только не расставшись со свободой, т.е. с мыслью. Мысль и сама уже дело, и то, во что мы оступаемся из мысли, тоже поступок, дело. Дело без мысли перестает быть и делом, становится не делом» (там же, с13-15).

Свобода в данном случае никак не есть возможность выбирать. Зачарованность бытием или мышлением (ведь это одно и то же) делает так, что никакие доводы, ничто внешнее не может вмешаться, обратить на себя внимание. Поэтому чувства обманчивы, не реальны, не существуют. Бытие настолько загипнотизировало, что кроме него вообще ничего нет. Так могут только настоящие мыслители: настолько погрузиться в свое мышление, что никакая информация, поступающая от органов чувств, не может затронуть сознания. В индийской философии, которая считается предтечей греческой натурфилософии, спасение наступит только тогда, когда Брахман посмотрит на человека, обратится к нему лицом. Пока Брахман (абсолют) смотрится в зеркало, мир существует, как только отвернулся, мир рушится. Также и бытие само выбирает нас.

В русском языке бытие и быт – однокоренные слова. Под бытом я понимаю определенный уклад, строй жизни. М. Хайдеггер писал о человеческом бытии, о присутствии человека в бытии, т.е. бытие это не только «архэ» ничем не относящееся к человеческой жизни. Изречение Парменида «Бытие есть, а не бытия нет» - это не голая абстракция, а жизненный принцип. Для меня он означает следующее: ВЫБИРАЙ (делай, поступай, следуй, будь) ТО, ЧТО ВЫБРАЛО ТЕБЯ. Если возникают сомнения, то от этого нужно отказаться, его не существует, это не твое. Выбирай то, что сразу привлекло к себе, заставило забыть все другое.

Приведу самый, пожалуй, бытовой пример: «Суришар долго приглядывался к стройному гнедому трехлетке, чья грива была заплетена в мелкие косички. Зашел сбоку и спереди, резко взмахнул перед самой мордой: нет, не подслеповат скакун, отпрянул, захрапел!.. ощупал бабки, суставы, понюхал копыта, проверил на шагу и рыси. Всем хорош конь: стать лихая, легок на ногу, хотя сразу видать – долгой скачки не вынесет. Но тут шах-заде спохватился, вспомнив старое правило, усвоенное еще от дворцового конюшего: если сразу конь глянулся, если глаз прикипел – бери, сколько бы ни стоил! Нет денег – в долг бери, умоли, угони, укради, или душа соком изойдет! А ежели задумался, прикидываешь, весы уравновешиваешь – отойди, брось маяться!

Не про тебя конь, не нужен он тебе.

Да и ты – ему.

Это правило всегда действовало безотказно, и юноша отправился дальше.

А потом он увидел.

Чалый красавец-скакун заговорщицки косил на него влажным лиловым глазом, вскидывал узкую, щучью морду, чуть ли не подмигивал: бери, не прогадаешь! Я – твой! Одного взгляда Суришару хватило, чтобы понять: конь прав. Рождены друг для друга.

И юноша полез за пазуху: доставать кисет» (Г.Л. Олди. Я возьму сам, с. 50).

Попробую исследовать парменидову квинтэссенцию в контексте большого времени. В XX веке Милан Кундера обращается к теме Парменида в своем знаменитом романе «Невыносимая легкость бытия». Почти в самом начале романа он пишет: «Так что же предпочтительнее: тяжесть или легкость?

Этот вопрос в шестом веке до Рождества Христова задавал себе Парменид. Он видел весь мир разделенным на пары противоположностей: свет – тьма; нежность – грубость; тепло – холод; бытие – небытие. Один полюс противоположности был для него позитивным (свет, тепло, нежность, бытие), другой негативным. Деление на полюс позитивный и негативный может нам показаться по-детски простым. За исключением одного примера: что же позитивно – тяжесть или легкость?

Парменид ответил: легкость – позитивна, тяжесть – негативна.

Прав ли он был или нет? Вот в чем вопрос. Несомненно одно: противоположность «тяжесть – легкость» есть самая загадочная и самая многозначительная из всех противоположностей» (Кундера М. Невыносимая легкость бытия: Роман / Пер. с чеш. Н. Шульгиной. – СПб.: Издательский Дом «Азбука-классика», 2006, с. 11 – 12).

Несомненно, что выбор бытия – самый легкий, ведь оно нас само нашло, выбрало. Можно сказать - повезло. Но, как правило, что легко дается, то так же легко отнимается. Легкое решение проблем, поиск легких путей приводит к плачевным последствиям (очень показателен в этом смысле фильм «Реквием по мечте»). Легко принятое решение не снимает ответственности.

Немного дальше: «В отличие от Парменида, для Бетховена тяжесть была явно чем-то положительным. «Der schwer gefasste Entschluss» (тяжко принятое решение) связано с голосом Судьбы («Es muss sein!»); тяжесть, необходимость и ценность суть три понятия, внутренне зависимые друг от друга: лишь то, что необходимо, тяжело, лишь то, что весит, имеет цену» (там же, с. 41).

В отношении бытия, на мой взгляд, категории позитивного – негативного, осмысленного – бессмысленного не действуют, ведь оно нас выбрало, это – судьба, рок (одна из главных тем всей античной философии).

А вот слова из песни Егора Летова с одноименным названием:

Весь твой белый свет

Из смолистых дpов,из целебных тpав

Hи кривых зеpкал,ни пpямых yглов

Hи колючих pоз,ни гpемyчих гpоз

Hи дpемyчих снов,ни помойных ям

Hи каких обид,ни каких пpегpад

Hи каких невзгод,ни каких соплей

Hи каких гpехов,ни каких богов

Hи какой сyдбы,ни какой надежды

Лишь одна доpожка да на всей земле

Лишь одна тебе тpопинка на твой белый свет